Выпуск #23 "Старый Приятель"

- Всех приветствую! У микрофона Сергей Рымов, и в очередном выпуске подкаста «Живьем. Четверть века спустя» у нас будет музыка бодрая, веселая, и у нас будет очень интересный гость - «Старый приятель». Группа играла у нас в 90-х годах. Это, кстати, единственная катушка на которой не подписана точная дата, так что будем выяснять. В студии у нас Влад Гусев. Влад, привет! Очень рад тебя видеть!

- Здравствуйте, дорогие друзья! Я очень рад тебя видеть, Сергей!

- Я, конечно, еще больше был бы рад видеть вас вдвоем с Сашей Зарецким. Увы, к сожалению, это невозможно. Мы договаривались о записи вот буквально за несколько дней до его ухода. Он планировал восстановиться после коронавируса, но мы, к сожалению, знаем, что получилось все по-другому. Жизнь рассудила иначе. Ну, что же, сегодня, Влад, будем и за него тоже.

- Обязательно.

- Мы не знаем точно, когда этот концерт проходил. Мы точно знаем, что это было на радио «Ракурс». Мы точно знаем, что ты в этом принимал участие. Всех остальных музыкантов мы тоже, конечно, представим. Ну, наша сегодня задача будет, в том числе, ну, хотя бы так, примерно, прикинуть, когда же это у нас все было. Ну что, готовы? Поехали.

- «Слова любви твоей», группа «Старый приятель», запись концерта на радиостанции «Ракурс». Владислав Гусев у нас в гостях. Ну как, Влад, звучит?

- Хрипатый юноша, это, конечно, прикольно. (смеется) Если для нас все-таки это некая загадка, какой год, я по звуку бас-гитары могу сказать, что это до моего «Мюзик Мэна», который появился в 96-м году. То есть, это гитара «Хофнер» - первая половина 96-го года, самое позднее.

- Ну, похоже на то, похоже на то. Вас вообще называли такой группой, битломанской, и вот здесь вполне можно представить, ну, не подражание, мы же не подражанием занимаемся – это большая дань группе «Битлз». Все так и было?

- Это не подражание, Сереж.

- Я знаю.

- Это в крови. Это как у Сани в крови была любовь к «Битлам», это как у меня в крови была любовь к «Битлам». То есть, это просто музыкальные флюиды, которые нас окружали, в творческом плане они выразились вот в эти песни.

- У меня, например, такое ощущение, что в 90-х, в принципе, все, кто совершенно любую музыку плюс-минус около рока играл, они все равно все «Битлз» знали и любили, даже панк-рокеры. Но вот таких вот вещей, которые были бы данью «Битлам», было очень мало. Вы на это пошли, это определенный шаг, может быть, чуть против струи. Но вам же кайфово было?

- Кайфово – не то слово. Понимаешь, здесь все шаги, они как бы даже неосознанные. То есть, не было желания быть похожим. Ну, скажем так, до нас проложили дорогу в сторону «Битлов» «Секреты», которых я, например, люблю и до сих пор. Все, что они делают. Тогда уж тем более мы не пытались идти дорогой протоптанной, или там битловской дорогой. Это просто было для нас настолько естественно, что было бы неестественно, если бы мы этого не делали.

- По-моему, где-то на каком-то  даже битловском фестивале первые выступления проходили?

- Ну, это, скажем так, первое упоминание группы «Старый приятель». Это был фестиваль не в Ульяновске, но что-то, по-моему, где-то там. Тогда группа показалась со своими песнями, ее оценили и так далее. Потом группы какое-то время, ну, не группы, под этим названием выходили просто музыканты, не существовало. Наверное, временем образования группы можно считать, может быть, 93-й год, когда Саня Зарецкий зашел к нам на концерт любительской группы, и мы с ним поговорили. А после института я работал в баре, и он зашел ко мне в бар, и там мы уже предметно стали обсуждать, возможно, какие-то наши шаги.

- И вот это была такая отправная точка?

- Получилось так, что мы вдвоем так связались, стали искать музыкантов. Но стало понятно, что ядро – вот оно, образовалось. А так получилось, что роли у нас так как-то непроизвольно распределились. Саня был творческой такой силой, а я был двигателем, паровозом этого всего, то есть, мы как-то друг друга очень дополняли.

- Но два человека – это мало. Кто еще вошел в первый состав?

- В первый состав вошел Константин Платов – барабанщик, и Владимир Кардонов – гитара и вокал.

- Долго искали?

- Нет. Как-то по знакомым просто. Даже не было… ну, кастинг, это смешно, потому что все было немножко иначе. Просто по знакомым: «Вот, нужен барабанщик». - «Вот, позвоните Косте». - «Нужен гитарист». – «Вот там же в Зеленограде есть гитарист Володя». И мы с Саней вдвоем, помню, ездили в Зеленоград, к черту на рога вообще, на этом несчастном 400-м автобусе. И, помню, Саня купил «Инсоник», инструмент, первые профессиональные клавиши, они весили килограмм около двадцати.

- Ух, ты!

- И мы их вдвоем тащили просто до «Речного», потом загружались в этот 400-й и пилили минут 40 до репетиции и обратно. В общем, такие, волевые усилия. Но это просто жажда победы была.

- Вот сейчас кому-то скажи, что люди всерьез, с тяжелой поклажей едут в Зеленоград играть музыку. Ну, сейчас, по-моему, уже нет таких энтузиастов.

- Я думаю, что энтузиасты купили себе машины. То есть, в какой-то момент я поймал себя на мысли, что в метро стало как-то мало музыкантов. Потому что я вот сейчас со своей группой играю постоянно в центре,  редко ездим на машине, по разным причинам. И вот я езжу в метро и вижу, что мало музыкантов, и додумываю, что, на самом деле, все они пересели на машины. Ну да, энтузиазм тот у нас был такой, неимоверный. Я надеюсь, что молодые ребята, которые в удовольствие занимаются своей музыкой, могут и дальше Зеленограда уехать.

- Это точно, это точно. Ну что, давай еще одну вещь послушаем. Она будет такая, немножко поспокойней, называется «Кто объяснит». Группа «Старый приятель», начало 96-го года, выступление на радио «Ракурс».

- Группа «Старый приятель», «Кто объяснит», живой концерт на радиостанции «Ракурс», 96-й год. Влад Гусев у нас в студии. Влад, вот ты сказал уже, что вы с Сашей всегда воспринимались как ядро группы. Как-то делились обязанности еще творческие? Или все песни в основном были Сашины, а уже дальше начиналось творчество коллективное?

- Все песни были Сашины, за Сашей угнаться было невозможно в плане творчества. Потому что я помню такие моменты, когда мы только начинаем обрастать песнями, какими-то концертами, он мне звонит, говорит: «Слушай, тебе нужен какой-нибудь рокешник, какой-нибудь рок-н-ролл». Я говорю: «Да-да-да, давай подумаем». – «Давай». Через три дня он мне звонит и по телефону начинает мне петь песню, вот, например, «Слова любви твоей» или, например, «Закрываю дверь», рок-н-ролл. Он неиссякаемый в этом смысле человек был. Поэтому творческая история была, естественно, Санина. Он приносил песню, первоначальную идею предлагал, но мы все как-то активно в этом участвовали. В общем, аранжировки и идеи были у всех, и у барабанщика, и у гитариста, и у меня. То есть, как-то так это все было уже общее.

- Ну, как-то так получалось, ну, мне так казалось, вещи подрайвовей, в основном, тебе на вокал доставались, а лирические вещи - больше Саше.

- Ну да, хотя вот сейчас я с большим удовольствием пою совершенно разную вообще музыку. Иногда слушаю, да, что… Хотя на втором альбоме, который мы записали, который называется «Девяносто седьмой», который вышел спустя 20 лет, мы можем про это поговорить…

- Чуть позже, да, поговорим.

- Да, там есть пара медленных песен, которые я не как рокер пою, а как шмокер. (смеется)

- Первые концерты, как это все получалось? Ведь это не так просто - из репетиционной точки выйти на сцену. Нужно что-то найти, с кем-то договориться. Ну, а потом надо зажечь.

- Ну, я этим и занимался. Было несколько клубов. Начинали мы в клубах, скажем, районного такого масштаба. Был, по-моему, клуб «Вояж» где-то в Выхи.., ой, не Выхино…

- Отрадном.

- А потом, немножко поднабрав мускулов и контактов, мы попали - замечательное было время на самом деле - было семь-восемь мест, включая «Табула Раса», включая клуб «Пилот», включая, я сейчас уже не помню, «Четыре комнаты», включая, ну, несколько еще, я сейчас уже…

- На «Улице Радио», по-моему, вы играли.

- Ну, «Швайн» еще, да-да-да. Ну, в общем, где могли играть, ну, там пару раз в месяц, вот так по кругу мы ходили с еще несколькими группами. С очень приличными, надо сказать. С «Браво», с «Манго-манго», с Никольским, с «Несчастным случаем», с «Монгол-Шууданами» и «Бахыт-компотами». Но вот как-то так мы попали немножко в такую струю и просто играли уже регулярно. А поначалу это было, да, непросто, у нас редкие были концерты. Первый концерт, мне кажется, 94-й год. О качестве тут вообще говорить не приходится, потому что со страха мы там все играли в два раза быстрее, и еще не умели пить тогда. Достаточно было, что пришли наши друзья, нас выпустили на сцену, а дальше хоть трава не расти.

- Но дальше, тем не менее, все как-то пошло, пошло, пошло?

- Ну, это опыт, конечно. Обстучались там обо все, обо все углы, и как-то уже…

- Какой-то конкурс в «Манхеттен-экспрессе» был, в котором вы участвовали, расскажи.

- Мы познакомились с Сергеем Крыловым, познакомились через Юрия Давыдова, группа «Зодчие», футбольная команда «Старко». Как-то он пришел на наш концерт, видимо, мы так подергали людей, в общем, это наше битловское настроение и музыка притягивали очень многих людей, и они приходили полюбопытствовать, что за ребята такие появились. Юра Давыдов тогда сформировал, я считаю, это гениальная идея – команда «Старко» - артисты, играющие в футбол. И он просто пришел на концерт, ему понравилось и он говорит: «Кто-то из вас играет в футбол?» А Саня занимался хоккеем, причем профессионально занимался, он дорос в ЦСКА до молодежного состава.

- Ох, ты! Я не знал.

- Да, ЦСКА - это страшное дело. «Красная машина» сейчас отдыхает по сравнению с той «машиной», которая была во времена Тихонова, Тарасова и так далее. То есть, он был безумным фанатом хоккея, очень профессионально занимался. А я параллельно занимался футболом. И когда Юра спросил: «Кто-нибудь из вас играет в футбол?» Я сказал: «Я играю». – «Как ты играешь?» - «Ну, первый разряд у меня». – « Ну, поехали завтра с нами в тур». Тур назывался «Голосуй, а то проиграешь».

- Слушай, знаменитая вещь. Через одно интервью люди вспоминают какие-то аспекты. Но вот в связи с футболом еще никто не вспоминал эту историю.

- В общем, удалось мне поиграть, мы съездили в четыре города, вот там познакомились с Сергеем Крыловым. Я сейчас не буду уходить в сторону. Прекрасный, замечательный человек, у него мы тоже очень многому научились. У него была своя телевизионная передача, и, в том числе, он вел вот какие-то такие мероприятия в клубах. И он сказал: «Приходите на конкурс, там будет несколько молодых групп. Там будет приз 500 долларов». Вступительного взноса, слава богу, никакого не было, и мы поехали просто ради того, чтобы посмотреть на людей и себя показать. Неожиданно заняли первое место и получили эти 500 долларов. Группа решила мне купить гитару, наконец-то, чтобы я перестал играть на дровах, и мне купили бас-гитару «Хофнер», которая вот здесь и звучит.

- То есть, здесь уже как раз призовая гитара, грубо говоря?

- Вообще, просто призовая гитара. Я на ней записал первый альбом наш, который «Не плачь!» называется. Играл на ней несколько лет, да.

- Ну, давай еще одну вещь послушаем. Она, кстати, да, с альбома «Не плачь!», и она тоже драйвовая. Готовьтесь!

- Группа «Старый приятель», в гостях у нас Влад Гусев и мы слушаем концерт 96-го года. Я напомню, что подкаст выходит каждую неделю, чтобы не пропустить никаких интересных выпусков, надо подписываться. Яндес.Музыка, Apple Podcasts, короче везде, где вам удобно, ну, или прямо на сайте проекта r-cast.ru. Влад, ну вот, смотри, русский рок тогда, да и вообще, воспринимается как явление либо такое, знаешь, околосоциальное, либо, если уж тематика какая-то такая экзистенциальная, о драмах, разрывах души. А тут про принцессу. Был немножко такой разрыв шаблона – ну, ексель-моксель, про принцессу ребята поют!

- Мы никогда не были социальной группой, абсолютно точно. Мы как раз в этом векторе, о котором я упоминал – группы «Секрет», «Браво», «Несчастный случай», «Манго-манго». Это что-то вот такое, радостно-веселое, позитивное. И хорошо, что было так, потому что вот как раз пошла волна задумчивых меланхоличных авторов, и очень хорошо, что мы туда не пошли.

- Несмотря на то, что у вас красивые меланхоличные баллады. А вот скажи, от ВИА 70-х годов вы что-то брали? Мы все на этой музыке, так или иначе, были воспитаны. Ты можешь ставить на магнитофоне «Битлов», а из радио все равно будет звучать, условно, ансамбль «Пламя».

- Ну, вот Саня просто самозабвенно любил отечественную музыку 70-х. Он любил очень «Песняров», он любил очень «Веселых ребят». Он любил очень примерно такого плана музыку и пытался меня в это все дело как бы вовлечь. Я всегда честно и прямо говорил: «Сань, я это дело не люблю». Мне нравится английская музыка, с детства. У меня просто старший брат, на девять лет старше, и я в 6 лет уже знал всю классику, в принципе, английского рока. По иронии судьбы получилось так, что в 2005 году я устроился в группу «Веселые ребята» к Павлу Слободкину, прошел прослушивание. Саня мне говорит, мы уже не сотрудничали, но поддерживали тесные отношения, он говорит: «Ну как, как?! Ты же терпеть не можешь эту музыку, а я обожаю это все. На твоем месте должен быть я!» - «Напьешься, будешь». По традиции, да. (смеются) Пять лет я там отработал и убедился, что английская музыка – это да.

- А вот, кстати, 90-е годы, это же был расцвет брит-попа. И, в какой-то степени, брит-поп - это возвращение битловских идей, в значительной степени.

- Но вот мне кажется, что мы сделали какой-то шаг вверх, это благодаря группе «Оазис», благодаря группе «Радиохэд». Потому что мы появились, скажем, в 94-м году, а они появились  буквально, ну, можно посмотреть, погуглить, когда появились эти группы, но они уже были. Вот только-только появилась вот эта волна брит-попа, и мы как бы на ней…

- 95-96-й – это расцвет, наверное.

- Ну да. Соответственно, появились они на пару лет раньше, а мы вслед за ними. И то же самое, Саня слушал «Оазис» взахлеб, и идеи какие-то оттуда брали. Честно говоря, эта музыка казалась мне немножко тускловатой. Она, в общем, векторная такая, узконаправленная. И именно остинатная какая-то гитара, и барабаны, и бас. И мелодии, конечно, не такие как хотелось бы. Но  это был стиль. После гранжа, как говорят, это было второе британское вторжение в Америку.

- Да, ну а потом - не единственная же группа «Оазис» была в брит-попе. Там, в общем-то, и более яркие группы были и более мелодичные. Все так. А свой стиль вы как-то определяли?

- Ну, нас спрашивали часто. Мы как-то отшучивались: бит-музыка, рок-н-ролл. Мы, конечно, ближе к рок-н-роллу, но это не рок-н-ролл. Потому что в моем представлении рок-н-ролл – это, конечно, не «Статус Кво», но как-то ближе туда, где какая-то эмоция определенная, где какая-то энергетика определенная, в первую очередь.

- А скажи, любая группа хочет записаться, вот самые первые записи, еще до альбома вашего знаменитого, что это было? Какие-то демо, я помню, вы нам приносили на радио.

- А, это вот вы те люди, которые не брали, вот я вспомнил.

- Мы-то как раз вас брали. (смеются)  

- В Зеленограде, кстати говоря, мы репетировали на базе, и ребята, вот Костя с Вовой, нас как раз познакомили со студией зеленоградской. Прекрасные Саша и Сережа там работали, двое ребят, которые нам за какие-то смешные деньги, мы могли себе это позволить, в принципе, дали возможность сделать первые записи. И вот песня «Московская любовь», у нее была другая версия, не такая вычищенная и без струнных, мы с этой версией уже попали и на радио «Панорама», и какое еще, не помню. И на «Ракурсе» она, наверное, тоже звучала. Была возможность такая, да. Уже потом, благодаря человеку, который нас стал поддерживать, мы смогли попасть на «Мосфильм» и задорого записать этот альбом.

- Ох, сейчас об этом поговорим, прямо надо вздохнуть. Потому что альбом был, на мой взгляд, эпохальным, в каком-то смысле. Он прошумел, он прогремел, он действительно вас поднял в другую категорию. Но давай сначала послушаем еще одну вещь с концерта на «Ракурсе». Она называется...

- «Ковбой» называлась эта вещь. Группа «Старый приятель», концерт на радио «Ракурс», 96-й год. Ну что же, Влад, давай теперь про альбом. Как так получилось, что это вообще оказалось возможным? Дорогая, очень качественная запись, которую далеко не все могли себе позволить. Много было очень красивых, классных, талантливых групп, а вот хороших записей было очень мало.

- Ну, я просто скажу так - Дмитрий Погребков зовут этого человека. Я с Димой был в одной компании, и в какой-то момент, выпив определенное количество ведер, он говорит: «Слушай, я в курсе, у тебя там вроде группа? Пригласи на концерт». В общем, пришел он на концерт, говорит: «А давайте я вам помогу?» Я говорю: «Да я так воспитан, неловко как-то». В общем, получилось так, что мы не навязываясь и не прося ничего, получили с его стороны финансовую поддержку. Он оплатил запись альбома на «Мосфильме». Мы просто с Саней подумали, куда мы можем поехать. Посмотрели куда ездят люди, которые до нас дорогу проложили, и поехали туда же. Познакомились с прекрасным Васей Крачковским, замечательным. Который, как Джордж Мартин, стал продюсером. Тогда еще не было в ходу вот этого продюсера с точки зрения саунд-продюсера. Были люди, которые продвигали, а он именно по звукам, по аранжировкам очень много чего предложил. Сразу расскажу историю забавную по поводу все-таки благодарности. Мы напечатали какое-то количество, по-моему, 1,5 тысячи компактов и 5 тысяч кассет. В офис приехали эти коробки, и Дима мне говорит, человек который нам помогал: «Тираж пришел». Я взял несколько дисков и несколько кассет, поехал на Горбушку (в то время была Горбушка с палатками, с людьми, которые стояли, продавали вот эту всю историю), подошел к одному, второму, третьему. Третий говорит: «Давай я послушаю, что там у вас, что-то я слышал про вас». Я приезжаю домой, перезванивает буквально через три часа, говорит: «Какой тираж у тебя есть?» Я говорю: «Столько-то». Он говорит: «Давай, завтра привози»». Я как сейчас помню, по-моему, по шесть долларов за диск. В общем, мне дали человека из офиса, мы с ним погрузили коробки, сели в машину, отвезли на Горбушку. Мне дали кэшем сколько-то там долларов, я через два часа приехал, зашел к Диме в кабинет и положил восемь или девять тыщ долларов ему на стол. Он на меня посмотрел, сказал: «Гусь, это что такое?» Я говорю: «Дим, я тираж продал». А человек, который купил тираж, оказался продюсер «Мумий Тролля», Леня, сейчас я скажу как его фамилия. Он, по-моему, и Земфирой занимался. Он приехал в то время как раз из Владивостока, насколько я понимаю. И как раз у него на прилавке лежал «Мумий Тролль». Бурлаков, да.

- Леня Бурлаков.

- Да. Так что вот. И еще интересная история…

- Они потом разошлись же там, на Горбушке? На Горбушке вообще все расходится.

- Ты знаешь, я не знаю, но потом я неоднократно видел уже пиратские версии. То есть, вот эти 1,5 тысячи, на самом деле, это было не так много. Просто это монетизировалось моментально.  Буквально, пришел тираж, и уже через три дня вернулись деньги, человек был в шоке. Еще была история интересная такая, что существовало не так много радиостанций. Ну, вот из признанных была «Европа», вот «М-радио» взяли нас в ротацию, то есть я поехал на «М-радио», и нас взяли в ротацию, начали крутить «Новый день календаря». К ним подключилось радио «Максисмум», в горячую ротацию. Это шок, когда ты едешь где-нибудь и впервые слышишь себя по радио где-нибудь в публичных местах, останавливаешься, начинаешь хватать людей за руки: «Это я пою, это я пою».(смех) Самая интересная история, это когда вместе с нами, когда мы пошли вперед, открылось «Русское радио», которое на удивление стало крутить 24 часа в сутки только русскую музыку. Я туда побежал стремглав просто, тогда еще была возможность попасть к арт-директору или передать через одни руки, и я отдал диск записанный и уже отмастеренный наш. Через неделю перезвонил, и мне сухим голосом ответила редактор «Русского радио», я не буду называть имя, ответила, что «извините, мы ничего не можем сделать». Я был в шоке, потому что это был первый облом.

- Везде брали, а тут, вроде, не берут?

- Ну да. И в какой-то момент, дня через три, раздается звонок: «Здравствуйте, меня зовут Степан Строев, я новый арт-директор «Русского радио»». Я говорю: «Ну, вы, вроде, нам отказали». Он говорит: «Ну, это не мы отказали, а человек, который вам отказал, она уволена. А мы берем в ротацию из вашего альбома семь песен».

- Оп-па!

- Я положил трубку, пошел в соседний магазин, и через два часа меня уже не было. (смех) Я позвонил, естественно Сане, мы с ним по телефону выпили по бутылке, грубо говоря. Вот так получилось, что «Русское радио» начало нас крутить со страшной силой.

- Да, слушай, вот это была, конечно, удивительная история. Потому что я вообще не помню, чтобы кто-то, условно, из рок-тусовки, выступавший «В не бей копытом» или «Табуле», вдруг через 1,5-2 года – раз - и из всех радиоприемников страны.

- Сереж, ну, не совсем так. Потому что там выступали тяжеловесы на тот момент.

- Тяжеловесы-тяжеловесами, но вы же начинали в этот момент. Понимаешь, какая история? Тот же, не знаю, «Монгол-Шуудан» с песней «Москва», которая тоже везде пролетела, так они, слава богу, в «Отрыжке» в 88-м начинали.

- Ну, Найк Борзов, я тут как раз вспоминал по поводу. Мы с Саней всегда об этом говорили – мы московская группа, со своей эстетикой, со своей какой-то вот такой городской, бульварной, напитанной атмосферой. Вот о чем я говорил как раз, когда вслед за нами пошли ребята с Урала и из других городов, когда появилось «Наше радио» со своим вектором, и мы со «Старым приятелем» перестали попадать со своими песнями. Мы стали анализировать и подумали, что да, вот мы и Найк Борзов из московских музыкантов, и никого нового не появилось. Потому что, ну, на мой взгляд, какая-то субъективная оценка творчества - приезжие ребята вот оттуда, отсюда и оттуда звучат, а московских людей просто не появляется. Мы были последними, на мой взгляд, кто, благодаря радио, ну какую-то минимальную известность получил.

- Но, тем не менее, до сих пор же ваши вещи, мне кажется, крутят на всевозможных радиостанциях по всей стране?

- Да-да-да. Ну, с первого альбома звучат «Московская любовь», «Первый день календаря», «Не плачь». Но Саня кучу песен уже после этого написал, когда мы уже не сотрудничали. Огромное количество песен замечательных. Просто время уже ушло, немножко какие-то изменились правила, в том числе, подковерные, может быть, какие-то договоренности.

- То есть, вот так уже, через одно звено или напрямую к программному не попасть?

- Абсолютно нет. Начался шоу-бизнес, грубо говоря, - мы даем вам ротацию, а вы нам часть гонораров с концертов. То есть, вот такая пошла штука.

- А есть какая-то еще история, что вас чуть ли не Пугачева приметила?

- Это правда. Она в какой-то момент решила отдохнуть от шоу-бизнеса и объявила, что прекращает временно выступления. А потом, через год где-то, видимо, не смогла усидеть.

- Невозможно, конечно.

- Да. У нее был журнал «Алла», и она решила собрать свой хит-парад. На ее взгляд. Она как-то, со стороны глядя, выбрала несколько номинаций, ну, вот в пику, может, «Комсомольскй правде» или еще кому-то, вот на ее взгляд. «Артист года», «Певец», «Композитор», ну, вот эти все номинации. В том числе, «Дебют года». Нас пригласили в какой-то крутой, как сейчас помню, на «Пушкинской», японский ресторан. Ну, там, естественно, семья, Киркоров, и «Академия», и Таня Буланова, и Кристина, и Кузьмин, в общем, все ее окружение. И мы, в том числе. Знатно мы там повеселились, конечно.

- Ну, как себя чувствовали в этом окружении?

- Ну, мы сидели своим кругом, но было смешно, мы как-то все через шутку. Нас посадили вместе с «Академией», с Таней Булановой. Ее композитор, Олег Молчанов, еще кто-то сидел, я уж не помню. Новая японская кухня, палочки, это 96-й год. Я спросил официантку, можно ли мне принести вилку, потому что я могу палочками не совладать. Она что-то мне ответила, может быть, «я вам принесу», и отошла. В это время композитор Тани Булановой спрашивает: «Что она ответила про палочки?» Я говорю: «Здесь правила ресторана такие, что если человек ест палочками, и у него что-то из палочек падает, то штраф 50 долларов». Я пошутил, но он очень аккуратно ел весь вечер.

- А ты умеешь с серьезным лицом шутить, я помню.

-Да-да, так и было всегда. И мы за ним посматривали и ухахатывались. (смех) Потом мы уступили, у нас почему-то был столик №2, как раз пришла «Академия», их непонятно куда было посадить, Сашу с Лолитой. Я говорю: «Сань, давай уступим». Мы их посадили и отошли немножко в сторонку, пересели, и как раз смотрели за человеком, как он очень аккуратно ест.

- Давай вернемся к музыке. Еще одна классная вещь, на мой взгляд. Называется «Все, что рядом». По-моему, она была тогда из таких, новых вещей для вас.

- «Все, что рядом», группа «Старый приятель». Давай вот об этой вещи поговорим. Это уже какая-то следующая программа?

- Это не программа, да, но Саня писал постоянно. Сложнее все это было записать, чем воспроизводить и создать. Где-то, наверное, года через два после выхода альбома, мы подписали контракт, пойдя по стопам некоторых групп, которые я перечислял. Тоже посмотрели, кто там с кем сотрудничает. Как-то так получилось, что нас отправили не на «Мосфильм», потому что это было дорого. Как бы компания должна была нам обеспечивать…

- То есть, уже бизнес пошел, да.

- И отправили нас в студию дешевле на порядок. И как-то там и атмосфера не сложилась, и качество было не то, которое мы хотели, и в итоге мы записали альбом, который не вышел. Если говорить об этом, как раз вот Антон Якомульский, барабанщик группы «Ногу свело», они с Саней хорошо дружат, в общем, получилось так, что когда эта студия прекратила свое существование, когда ее разбирали по деталям, позвонила девочка-администратор, сказала: «Нашла две катушки ваши, хотите – забирайте». Мы с Саней уже не сотрудничали, но контакт поддерживали, он мне позвонил, мы поехали, взяли эти катушки и их оцифровали, и Антон Якомульский пересвел и выпустил альбом, который называется «Девяносто седьмой». Ну, на мой взгляд, это качественная демозапись, это не альбом.

- То есть, вы эту работу тогда как бы не завершили? Что тогда произошло?

- Мы ее завершили, но мы не стали это выпускать. Потому что уже понимали, что ни качество, ни настроение, которое мы хотели, чтобы там было – его там нет. И какие-то начались конфликтные ситуации с выпускающей компанией. Потому что они нам обещали одно, но спустя несколько месяцев ничего не происходило. И по студии что-то выклянчивать приходилось. И мы решили, что мы не будем это выпускать.

- А есть какие-то вещи, которые вообще остались без записи, при том, что ты говоришь, насколько быстро Саша писал?

- Да. Но просто впоследствии, когда он продолжал нести флаг «Старого приятеля», какие-то вещи он поднимал, переделывал, менял текст, менял аранжировки. То есть, многие вещи получили вторую жизнь, продолжение. Но какие-то вещи, конечно, как у всех, наверное, были и остались незаписанными.

- Но вот сейчас, я не знаю, может, я недостаточно внимательно каталог нулевых и 10-х годов прослушал, но мне кажется, что вещь, которую мы сейчас будем слушать, она, по-моему, никуда не вошла. Но я могу ошибаться. Давай послушаем, а дальше разберемся.

- Группа «Старый приятель». Ну, давай будем называть эту песню…

- «В погоню за летом» она называется.

- «Погоня за летом?»

- (Артикулируя) «В погоню за летом».

- Отлично, потому что я не знал, как она правильно называется. Эта песня где-то была выпущена?

- Нет. Саня потом переделывал текст у этой вещи, я не знаю, выходила ли она. Мне кажется, что не выпускалась. Ну, вот в этой версии – нет.

- Вот видишь, какие у нас, оказывается, раритеты сохранились.

- Да-да-да.

- Да. Альбом не получился, а потом, как я понимаю, вы с Сашей тоже как-то разделили свои дороги творческие?

- Ну да, мы сыграли концерт в новогоднюю ночь 98-99 года, шло к тому, что мне либо принимать определенные условия, либо не принимать. Я решил их не принимать. Предложил барабанщику и гитаристу: оставайтесь или идите со мной. И мы ушли втроем, создали группу «Седьмой город», мою авторскую уже. И Вова там участвовал как соавтор нескольких песен. Группа просуществовала 10 лет, выпустили три альбома. Правда, Володя с Костей быстро, года через полтора ушли к артисту Серову, ну а я уже пошел в свободное плавание творческое.

- Ну, и ты еще, как мы теперь выяснили, в «Веселых ребятах» поучаствовал?

- Это было параллельно. Я с утра ходил на работу в «Веселые ребята», пять дней в неделю или четыре, а в выходные играли концерты с группой «Седьмой город».

 - А что Саша в это время делал? Как у него дела пошли?

- Честно, хотелось бы, чтобы у него дела шли лучше, но у него получалась текучка большая очень музыкантов. Потому что Саня, как любой творческий человек, человек непростой, и нужно как-то находить с ним какие-то общие точки соприкосновения и так далее. Не всем это удавалось. И если бы, скажем так, у группы было больше концертов и гастролей, наверное, музыканты дольше бы задерживались. Тогда бы они могли какой-то вклад внести в творческий процесс. А так получалось, что была большая текучка, и Саня, по сути, топтался на месте в плане прогресса исполнительского. Но он не переставал писать песни, альбомов семь-восемь, наверное, он выпустил. Есть замечательные просто песни. Но вот, к сожалению, если бы был костяк какой-то, наверное, это было бы еще круче.

- Но вот я знаю, что в 13-м году, «Паринама» назывался альбом, вот он как-то, выстрелил-не выстрелил, но как-то привлек к себе внимание. И после этого, я уж не знаю, ривайвл какой-то пошел или что, но, в общем, снова «Старый приятель» стал как-то чуть больше на слуху.  

- Да, тут подошел Антон Басов, гитарист. 2008-2009-м году, наверное. То есть, он помог Сане, по сути, сохранить группу. Они стали дуэтом, тандемом, скажем так. Ну, а что там ритм-секция, басист, барабанщик? Ну, вот они, на каждом углу. (смеется)

- Ничего себе. (смеется)

- Нет-нет, я шучу. Ну, просто, может быть, это повлияло, какая-то стабильность, и Сане поспокойней стало. Да, несколько песен прекрасных, по-моему, «Часы летнего времени», которую я очень люблю, замечательная песня просто.

- По-моему, Василий Крачковский снова этот альбом продюсировал?

- Может быть. Я не знаю деталей, но я знаю, что Саня к нему обращался спустя какое-то время. Он первым делом спросил: «А где Влад? А где его голос?» Ну, не первым делом, а третьим, или пятым.(смеется) Ну, а они работали, да. Саня отдавал ему на откуп работу со звуком.

- Ну, наверное, действительно, в этом есть смысл. Возвращаясь к вашему первому альбому, когда он писался, Василий Крачковский - это был прямо очень серьезный бренд, очень серьезный. Можно было сказать: «Мы писались у Крачковского», и, в принципе, становилось понятно: а) уровень группы хороший, б) будет классный альбом.

- Ну, качество, да. Он с «Мегаполисом» работал очень много лет, вот, кстати, я забыл упомянуть Олега Нестерова. Да, студия, ты туда заходишь, ты попадаешь как… Причем акустику там делали инженеры с «Эбби Роуд». И мы, грубо говоря, попали из подвала зеленоградского, из обычной такой рядовой студии, попали в это царство звука и оборудования, это было что-то. Там, хочешь-не хочешь, выпрыгнешь из штанов.

- Ну, давай послушаем еще одну вещь с концерта на радио «Ракурс». Она называется «Закрывая дверь».

«Закрывая дверь», группа «Старый приятель». Влад, ну, здесь, вот мне кажется…

- Безобразие какое. (смеется)

- Twist and Shout, когда Леннон пел под конец концерта, и петь он уже ничего больше не мог. Вот такая же история? (смеется)

- Ну, практически, да. Я вот вспомнил, на этой песне сознание потерял на сцене, потому что, видимо, столько из себя воздуха выдавил во время вот визга последнего, что как-то поплыло перед глазами, я просто вырубился и упал на комбик. Завалил басовый комбик. Мне там помахали платочком, плеснули водки на лицо, и я пришел в себя сразу.

 - И концерт продолжился?

- Да. Тогда. А сейчас я слушаю, связкам больно. Это потому что не распеваешься перед концертами. Первую песню садишь сразу, у тебя начинают болеть связки, ты поешь весь концерт и потом четыре дня молчишь.

- А ты же участвовал в каких-то юбилейных концертах в 10-х годах вместе со «Старым приятелем»?

- Наверное, была презентация, может быть, одна, сейчас я не помню. Не альбома даже, а какого-то или сингла, или чего-то такого. Я там вышел на четыре песни, мы там с Саней попели. Ну и несколько раз я просто приходил на концерты, как дружеская попойка, вылезал на сцену, мы пару песен там пели, «Полюби принцесса» или «День календаря». Я в связи с воплями с этими вспомнил смешную историю. Я ее недавно рассказывал, на печальных всех встречах. Нас занесло в Дом отдыха с концертом. Мы туда приехали как бы как на рок-н-ролльную площадку, чекнулись и ждем когда начнем играть. И видим, что заходят люди, там стоят столы. Люди – с детьми, одетые в какие-то шлепанцы и тренировочные. И какие-то бабушки, дедушки.

- Они, видимо, ужинать пришли?

- Они пришли ужинать, да. А мы такие все, в пылу таком, как долбанули, ну, не «Закрывая дверь», ну, что-то такое мы вдарили. Ну, первая песня в кромешной тишине просто прошла. Вторую забабахали, ну, чуть полегче, ну, примерно с таким же посылом. В кромешной тишине, опять же, слышно, отодвигается стул, и цокот такой. И женщина идет, типаж такой, «бухгалтерия на каблуках», с какой-то халой начесанной. Она просто строевым шагом идет к сцене. Ну, все притихли в ужасе, думаем, что же будет такое? Она заходит на сцену, отодвигает Саню от микрофона, пытается дойти до моего, я его так плечом прикрыл. И она говорит замечательную, просто прекрасную фразу: «Я думаю, выражу общее мнение, что это безобразие надо прекратить». Говорит она в микрофон с нашей стороны. Но я удивительным образом нашелся, я тут же сказал: «Светлана Петровна, мы же с вами договорились, что вы скажете эту фразу после третьей песни, не сейчас». В общем, кто-то засмеялся, она совершенно растерялась, и мы стали играть дальше. Ну, рок-н-ролл и вот такой бывает тоже.

- Ну да, приходится все-таки печальную тему затронуть. Никуда не деться, Саши нет. Уже вот сколько? Месяца два, наверное?

- 28-го, да.

- Ну, вот это, конечно, совершенно фантастическая история. Я с таким удивлением обнаружил, что Сашу Зарецкого знают и любят не только, условно говоря, музыканты, которые играют где-то тот же стиль. Ребята из рокабилли, из хард-рока, из тяжелых команд, чуть ли не  панк-рокеры – они все его знают, все с ним дружат или, по крайней мере, как-то общались. И очень жаль, что настолько талантливый, многогранный, умеющий дружить и делать музыку человек ушел, действительно.

- Умеющий дружить, да. Он вообще как водоворот какой-то, вокруг него постоянно что-то происходило. И он дружит и с поэтами, и с художниками, и так далее. То есть, он человек, который всегда открыт для чего-то нового. И, в том числе, да, музыка разноплановая, разносторонняя. Мы в то время со многими уже общались, были знакомы, но, естественно, за столько лет очень много знакомых и друзей.

- Влад, спасибо, что пришел. Ну, и, я думаю, что флаг «Старого приятеля», в том или ином виде, он и дальше тоже будет поддерживаться, но нового творчества, к сожалению, не будет.

- Ну да.

- А заканчиваем мы, ну, это не удивительно - «Московская любовь». Вы на радио «Ракурс» заканчивали этой же вещью. Я так понимаю, что она традиционно финальная?

- Да, традиционно финальная. «Московская любовь», да – это святое.

- Дай бог, увидимся еще, еще послушаем хорошей музыки и сыграем.

- Всего хорошего. До свидания.