Выпуск #10 "Рада и Терновник"

- Всем привет! У микрофона Сергей Рымов, и в очередном выпуске подкаста  «Живьем. Четверть века спустя» мы снова слушаем концерты, которые в 90-е годы звучали на радио «Ракурс» в замечательной студии за двойными стеклами. И у нас сегодня в гостях в студии без двойных стекол Рада Анчевская, которая дважды выступала на радио «Ракурс», с группой, естественно, «Рада и Терновник». Рада, привет! Рад тебя видеть!

- Спасибо! Да я тоже рада вас видеть, ребята! На радио «Ракурс» я даже работала, поэтому как-то так получалось, что без группы я там выступала значительно чаще.

- Первый концерт был в октябре 94-го года, 7-го числа, Рада.

- Да, в мой день рождения.

- Как пришла такая мысль в голову?

- На самом деле, я довольно долгое время отмечала все свои бёздники концертами. Либо это был большой-большой концерт в каком-нибудь клубе. Ну, для чего? Для того, чтобы дома не париться, не резать салатики. А люди приходят в клуб, дарят цветы, дарят подарки. Я домой уезжаю с корзинами цветов и подарков, и при этом не мою посуду. Потом, честно говоря, мне это надоело, и в какой-то момент я стала отмечать дни рождения походом в Аптекарский огород. Ну, в общем, вообще никого не звала. Ну, тогда я еще была преисполнена этого безумного драйва, что в бёздник надо петь, прыгать. Ну, потом уже выпивать вино, конечно.

- Ну, давай послушаем, что было до выпивания вина…

- Ты не знаешь об этом, может быть и после. (смеется)

- Может быть и после, никто уже не помнит, на самом деле.

- В том-то и дело.

- Давай для начала послушаем вещь, которая называется «Птички». Она с твоего первого альбома. Альбом назывался «Графика». Ну, а сейчас - октябрь 1994 года, живой концерт на радио «Ракурс», группа «Рада и Терновник».

- Это 94-й год, 7-е число, день рождения Рады Анчевской. И группа «Рада и Терновник» выступала в этот день на радио «Ракурс». Рада, я вижу, ты хорошо помнишь этот концерт, в том числе и технические накладки, которые его сопровождали.

- Ну, надо сказать, что это уникальный концерт. Кстати, 7-е число – это еще и официальный день рождения группы «Рада и Терновник». Вот. А в чем заключается уникальность? Сейчас, дорогие друзья, вы прослушали то, как играет коллектив, когда не слышит совсем вообще ничего. Еще раз – вообще совсем ничего! Объясняю. Группа играет в студии звукозаписи, за двойным толстым стеклом сидят звукорежиссер и ведущие. Звукорежиссеру и ведущему идет звук от гитары, бас-гитары, ударных, вокала, даже перкуссии. А музыканты вообще-то играют в наушниках, поэтому живым звуком идет кое-как вокал и, естественно, барабаны. Все остальное, вообще-то, нет, потому что бас-гитара – она электрическая, гитара – тоже электрическая. Так что вот, так примерно мы играем, кода мы ничего не слышим, кроме барабанов.

- По-моему, отлично играете.

- Ну, по крайней мере, задорно. Задорно.

- Ну, вот здесь такая фирменная вещь. Я имею в виду эти вокальные эксперименты, которые были, мне кажется, твоей визитной карточкой. Люди приходили на концерты, и у них прямо глаза открывались, в стены вжимало. Тем не менее, ничего не слыша, как удавалось делать?

- Ну, все-таки мы эти песни уже много раз играли. (смеется)

- Давай сейчас чуть от концерта отвлечемся. Действительно, на радио «Ракурс» работало много музыкантов, и, естественно, эти музыканты выступали на родной радиостанции. Мы совершенно сознательно пока в наш подкаст никого из них еще не приглашали, ты первая.

- Ура!

- Как ты попала на «Ракурс»? Как это получилось? У каждого своя дорога же.

- Я, честно говоря, уже не помню. По-моему, изначально было то, что я у Игоря Лабунца на «Эхе Москвы» вела программу IndieVision. Там был час в ночном эфире, по-моему, после полуночи. Потом, то ли Лабунец ушел с «Эха Москвы», то ли там были какие-то перестановки кадровые. В общем, с «Эха Москвы» я ушла, после, примерно, то ли года, то ли полутора выпусков. И надо было куда-то деть программу, потому что была разработана концепция, и было даже какое-то количество гостей, которых я не успела пригласить. Было не совсем понятно, куда с этим богатством бежать. И, по-моему, я просто привезла отпечатанный на машинке концепт программы, с которым я работала на «Эхе», Галямину. Никаких проблем не было.

- И все пошло. Ты оказалась в эфире Никиты Иванова в пятницу. Случайно?

- Абсолютно случайно. Это Галямин поставил.

- Я, честно говоря, всегда был уверен (я чуть позже, не с самого первого дня оказался на радио), что у Никиты Иванова прямо такая команда, которую он сам собирал, набирал, и уж без тебя эта команда точно никак не могла состояться.

- Я с Никитой не была знакома до того, как меня к нему поставили в эфир. А потом, действительно, да, у нас как-то очень хорошо срослось.

- Скажи, IndieVision , вот эта концепция как-то с твоей группой связана или это разные вещи?

- Ой, это была очень старая концепция. Она, вообще говоря, перекочевала в эфир «Эха Москвы» из смешной идеи. Мы, когда собрали группу, то мы хотели делать фестивали, фестивали психоделического рока под названием IndieVision. Такое независимое зрение, совсем странное зрение. Именно подбирали команды психоделик-рока. Потом мы выяснили, что почему-то все считают, что психоделик-рок – это или очень-очень нудные непонятные тексты при полном отсутствии музыки, или это 125-й клон группы «Аквариум». В общем, на этом месте мы забили на проведение фестивалей психоделик-рока. (смеется) В общем, мы забили, а название осталось.

- Ну, у тебя же и стиль определялся, твоей группы, как психоделик-фатум на тот момент, да?

- Да. Ну, психоделический рок. Фатум – это рок.

- А сейчас ты бы так сказала - психоделик-фатум?

- Ну, сейчас как раз ровненько тот состав, который играет со мной последние два года, надеюсь, не последние (смеется), как раз именно это – психоделический рок. До этого мы уходили в фолк-рок, до этого были эксперименты с акустикой, и сейчас мы просто возвращаемся, сделав круг.

- Мы про это поговорим еще. Колесо сансары провернулось, в общем.

- О, да!

- Давай в двух словах, как началась группа. С момента как вы с Володей Анчевским познакомились?

- С момента, как я познакомилась с Серегой Ребровым, с которым мы работали в газете «Гуманитарный фронт», самым первым басистом «Рада и Терновник». А Серега уже притащил Володю Анчевского.

- И это было когда?

- Это был 91-й год.

- То есть, на момент эфира на радио «Ракурс» четвертый год группе шел?

- Видимо, да. Ну, мы познакомились с Серегой Ребровым где-то за год до того, как образовалась группа. Он несколько раз ходил на мои квартирники, мы вместе работали, болтали за жизнь. А потом Серега сказал: «Вот смотри, у меня когда-то была группа «Фейхоа»». Володя там был лидер группы, гитарист, пел, писал тексты. Это был такой…  Вот у него был как раз такой совсем психоделик-рок, в стиле раннего «Аукциона», очень клево. Потом мы все встретились, как раз 7-го октября, была первая репетиция группы. Я никому не говорила, что  у меня день рождения. Ну, совпало, так совпало - норм. И с этого дня мы уже не расставались.

- Здорово. Как-то сразу вот постандеграундный московский мир тебя принял. Сережа Гурьев, да, участвовал в судьбе коллектива?

- Сережа Гурьев смешно участвовал в судьбе коллектива. Да, очень сильно. Первый год он реально был продюсером коллектива. Но Сережа сначала же сделал мой альбом с Андреем Сучилиным. Потому что Сережа пришел на первую или вторую репетицию и сказал: «О, господи, нет!» (смеется) Песни ему были норм. То есть, он просто взял мои песни, нашел мне Андрея Сучилина как аранжировщика, и был записан альбом «Арокр», который несколько лет тому назад, к сожалению, уже после смерти Андрея, вышел на компакт-диске.

- Но какие-то все-таки менеджерские функции выполнял?

- Еще бы. Да. Сергей, собственно, вот был продюсером альбома «Арокр» с Андреем Сучилиным. Потом Сергей был продюсером записи альбома «Графика» на студии у Петра Николаевича Мамонова. Очень много определял и в стилистике группы, и в концепции группы. Не в музыкальной стилистике, а скорее в стилистике подачи, что ли.

- Оля Барабошкина, да, с вами тоже сотрудничала?

- Потом, да, мы работали с Олей Барабошкиной. Ну, и потом у нас был директор Юля Пановская – совершенно прекрасная девчонка такая, с двумя косичками, в белых джинсах, которую знала вся московская андеграундная тусовка.

- Ну, в общем, вы оказались прямо вдруг резко в центре?

- Ну, мы были очень странные. Все эти вокализации безумные, все эти какие-то длинные, длинные, длинные композиции, по 7-10 минут…  И все это да, тогда очень сильно сыграло.

- Ну, вот сейчас у нас на очереди такая, недлинная композиция с концерта 94-го года, всего лишь пять с небольшим минут.

- Ну, радийный формат.

- Да. Называется «Ночь». Давай слушать.

- «Ночь», «Рада и Терновник». У нас в гостях Рада Анчевская. Слушаем концерт, и не один, а целых два на радиостанции «Ракурс». Это был 94-й год. Рада, кто был кроме тебя и Володи в студии?

- Ну, собственно, Вася Стобудов – бас-гитара. К сожалению, Вася в прошлом году нас покинул, покинул эту землю. Великий был бас-гитарист и великий человек. Глеб Гусейнов - к сожалению, тоже погиб, очень давно - перкуссия, вот эти все звенелочки, шуршалочки. Глеб работал еще в фолк-группе «Деревянное колесо», и вообще, был такой известный чувак в московской тусовке. На ударных - Миша Плотников. Миша Плотников, собственно, работал с Андреем Сучилиным, очень долго. Сейчас он, по моим последним данным, играет на перкуссии с очень многими командами и иногда поддерживает вокальные экзерсисы Сергея Геннадьевича Гурьева.

- Ух, ты!

- Да, Сережа иногда поет. Не иногда, а, на мой взгляд, довольно часто. По крайней мере, у него сейчас концертов больше, чем у группы «Рада и Терновник».

- Вот это да!

- Да. В группе «Усеченный буддизм». Прекрасное, по-моему, название. Вот. Дальше, в студии был тогдашний наш видеорежиссер, а до этого первый бас-гитарист группы «Рада и Терновник» - Сергей Ребров. Он снимал все это на видео вместе со Славой Гришиным, который там тоже был. Постоянно пытаясь друг другу не мешать. Вот на этой песне, как мы можем убедиться на видео, я ходила и зажигала свечку, и с ней бродила.

- А где можно убедиться? Где-то выложено это видео?

- Ты знаешь, это было выложено на Рутубе, но, по-моему, там просто Рутуб заткнулся. Я что-то очень давно не могу это найти. А так, я думаю, Вконтакте можно поискать, «Рада и Терновник», «Ночь». И, по-моему, даже где-то на Ютубе это было.

- То есть, при желании, можно взять и посмотреть, как это было.

- Это очень красиво. Надо, кстати, перевыложить  это на Ютуб.

- Слушай, это вещь уже с альбома «Печальные Звуки»?

- Да.

- На тот момент, кстати, еще не вышедшего. Альбом – в 95-м. А программа была уже готова?

- Программа была готова. И была готова запись, которую мы делали еще до студии Ника Артамонова в театре «Модерн». Мы ее делали просто на репетиционной базе на Бабушкинской. Записали на кассету, и она ходила под названием «Печальные звуки – 2». Хотя была записана до «Печальных звуков».

- «Печальные звуки» - название такое, настраивает, не скажу на депрессивный, но на такой серьезный лад. Ты, при этом, сама - очень позитивная, и веселый, в общем-то, человек по жизни. Как вот это сочетается друг с другом, скажи?

- По-моему, любой нормальный человек, он сочетает в себе абсолютно все. Если человек постоянно находится в печали и грусти – то это депрессия, которую надо лечить таблетками и врачами. Но если человек постоянно ходит, улыбается – то с ним тоже что-то не то.

- И врач тот же самый, кстати.

- И да, кстати говоря, врач тот же самый. (смеется)

- Тогда на концерте, вообще говоря, действительно, был, мне кажется, в 94-м году, такой вот серьезный суровый саунд «Рада и Терновник», как я его помню с самого начала группы. Потом все пошло как-то, не то, что повеселее, но дружелюбней, что ли, к слушателю?

- У нас же очень много раз менялись составы. Не потому, что я их разгоняла, а потому что жизнь, как река – течет, извивается, изливается и так далее. Собственно, разные музыканты по-разному играли наши песни.

- Окей, состав меняется, потому что есть какие-то причины. И стиль меняется вслед за составом?

- Да, конечно.

- А не наоборот?

- Нет. Ой, я вообще по жизни абсолютный фаталист. Я считаю, что «да будет воля твоя», обращаюсь с этим к мирозданию, и мироздание само подгоняет мне музыкантов, а музыканты сами определяют саунд группы.

- Но вот к 97-му году, к следующему концерту, который мы сейчас будем слушать…

- Пошли сплошные ламбады.

-Да-да, регги почти.

- Что изменилось с точки зрения состава, ну и как это повлияло на группу?

- С точки зрения состава, остался один Владимир Анчевский и я. Это уже другой барабанщик. По-моему, Димка Глазов, у которого был бэкграунд – это джазовая школа «Москворечье». На гитаре - Игорь Черных, который до того играл в группе «Тупые», культовой совершенно московской команде московской Рок-лаборатории. И на саксофоне – Борис Лабковский, который потом стал играть на второй бас-гитаре. Борис Лабковский - вообще легендарная личность, мастер рэйки, психотерапевт. На тот момент он очень увлекался восточными всякими дисциплинами и ездил на гастроли в Тюмень, я никогда этого не забуду, с каким-то деревянным мечом. И утром, соответственно, в купейном вагоне умудрялся разминаться с этим деревянным мечом. И никому голову не снес! (смеется) Пил только зеленый чай, пока мы там все бухали, в этом же купе.  Великий человек.

- Сейчас послушаем, по крайней мере, как это все звучало вот с этим великим человеком, и в уже чуть-чуть другом составе, и в уже других звуках.

- «Шотландская плясовая», группа «Рада и Терновник». Это мы переехали в 1997-год. Ну вот, очень хорошо слышно, как изменился саунд группы. Появился саксофон.

- Да. И все музыканты другие. (смеется)

- Был же целый диск, да, концертных выступлений с саксофоном?

- Да. Это называется «Live 97 или Концерт для саксофона в терновнике». Кстати, тогда это выходило только на кассете, в 90-е годы. А несколько лет назад Олег Коврига перевыпустил 100 экземпляров, как это называется, эксклюзивного варианта, в диджипаке, на компакт-дисках.

- То есть, теперь это все есть в виде, который можно поставить на проигрыватель?

- Да, если он у вас еще есть.

- Да, если кто-то еще этим пользуется.

- Ну, или в машине.

- Слушай, ну вот мы поговорили, что музыканты меняются, меняются жанры, психоделик-фатум остается. Но был же и трип-хоп, был же фолк?

- Трип-хоп был только в виде альбома. То есть, в живаго мы это все особо не исполняли. Это был альбом «Любовь моя печаль», тех же 90-х годов. Самое смешное, что в 2000-м году мы с Владимиром Анчевским вдвоем выступили на австрийском фестивале электронной музыки. И тогда мы там изобразили что-то типа трип-хопа, действительно. Потому что Володя играл на гитаре, я играла, как ни странно, на акустической гитаре, а подложка шла с ноута. И мы тогда отыграли концерт, собственно, на большом фестивале электронной музыки. И потом еще в Вене отыграли.

- Ну, вот если в Яндекс-музыке найти группу «Рада и Терновник», то она там представлена как фолк-рок.

- Ну да, там абсолютно все альбомы…  Кстати, я не удивлюсь, если там «Любовь моя печаль» тоже лежит в фолк-роке.

-Нет, там просто все, что относится к «Раде и Терновнику» - все фолк-рок.

- А-а-а, там просто группу обозначают?

-Да.

- Ну и ради бога.

- Ты спокойно к этому относишься?

- Вообще наплевать. Иначе бы там еще все как-то обозвали: русский рок, фолк-рок, психоделик-рок. Ну, в общем, мне наплевать, как это обозначают. То есть, если бы у меня был менеджер, он бы на этом месте повесился, но, слава богу, вешаться некому. Или не слава богу, даже не знаю. (смеется) Господи, услышь меня! Нам нужен живой концертный менеджер группы «Рада и Терновник»!

- Дурацкий вопрос, конечно. Какие влияния на твою музыку были? Других исполнителей, коллективов, жанров. Что в твоем творчестве сплавилось?

-В моем творчестве сплавился тибетский буддизм линии дзогчен, рэйки, Толкиен, психоделические советские мультфильмы, аниме «Дети тьмы», Борхес, муми-тролли, фильм Deadman, кошечки - еще черных кошек люблю.

- А как же музыкальные влияния?

- Музыка? Музыку делаю я и мои музыканты. Я пою песни, а музыканты делают музыку. То есть, для того, чтобы делать музыку, которую делаю я, надо быть мной. Музыка тут по большому счету ни при чем, которую я слушаю. Я ее слушаю очень хаотично. Вот, например, на Новый год я слушала песни из мультиков, в основном из «Бременских музыкантов». Как это на меня повлияло? Да никак.

- Слушай, а что ты относишь к психоделическим советским мультикам?

- А, «Халиф-аист», естественно. Уж куда дальше? (смеется) Потом «Музыкальная шкатулка» или как-то так называется. Вообще, дофига, слушай…  Ой, там был совершенно фееричный часовой советский мульт, в озвучке которого принимала участие Валентина Пономарева, Ногон Шумаров и так далее. Это была «Кошка, которая гуляет сама по себе». Там отметились, по-моему, все безумные композиторы того времени.  (смеется)

- И вот это как раз советский психодел?

- Да, это советский психоделический мультик. Он и снят довольно смешно – сочетание рисованной и кукольной анимации, а уж саундтрек - вообще, не знаю, крышу сносит.

- Скажи, а Диаманда Галас какое-то влияние на тебя оказала?

- Ну, у Диаманды Галас я подсмотрела пару вокальных ходов. Вот как раз «вверх-вниз».

- Просто, если тебя можно с кем-то сравнивать, то, наверное, это Диманда Галас. Больше я не знаю вообще каких-то корректных сравнений.

- Знаешь, вот меня сравнивали с кем только не. Нина Хаген, Диаманда Галас. Потом меня сравнивали с Жанной дАрк, хотя это не совсем музыкальное сравнение, ну и так далее, так далее.

- А так совпало, что как раз в 90-х Диаманда Галас приезжала в «Горбушку» играть с Джоном Полом Джонсом из «Цеппелинов». Какая-то совершенно фантастическая коллаборация, и музыка тоже фантастическая.

- Да, я помню. Я не ходила.

- Я тоже не ходил. Но эту пластинку мы ставили очень долго потом. Была такая вечерняя страшилка.

- Да, отличная пластинка, кстати.

- Очень хорошая.

- Я слушала ее довольно много, потому что она меня интересовала с точки зрения звукоизвлечения. Равно как и Сайнхо Намчылак, которую я слушала тоже очень много. Именно с точки зрения звука. Но не с точки зрения музыки как таковой, и не сточки зрения, уж тем более, какой-то идеологии музыкальной.

- Группа «Рада и Терновник», октябрь 97-го года…

- Опять-таки октябрь! И, небось, 7-8-е число?

- Нет. Сейчас скажу точно, это было 27 октября, 97-й год. Получается, у тебя все осенью на «Ракурсе» происходит.

- Октябрь – праздник, который всегда со мной.

- После 97-го у тебя началась какая-то такая творческая пруха, альбом за альбомом выходил.

- Видишь, там мы одновременно познакомились с Мишей Вербицким, который сказал: «А давай, мы сейчас будем выпускать твои альбомы». И одновременно была вот эта фантастическая история с альбомом «Любовь моя печаль», который типа трип-хоп. Ну, кстати, действительно, трип-хоп. Звонок, абсолютно серьезный звонок от нашего знакомого, который говорит: «Я представляю серьезную английскую фирму. 2,5 тысячи долларов и через месяц у меня должен быть ваш альбом в жанре трип-хоп». 90-е годы. Деньги немалые.

- Хорошие деньги.

- Очень хорошие. Я говорю: «Да, конечно. Вообще без проблем». Перезваниваю звукорежиссеру Даниле Коротаеву, говорю: «Ты знаешь такое словосочетание - «трип-хоп»? Что это?» Данила такой: «Ну, э-э, в принципе, это теоретически музыкальный такой стиль, это когда все упоролись, очень сильно упоролись, и такие сидят и втыкают – у них трип». Я такая: «Окей, а мы можем это записать?» Данила такой: «Ну, в принципе, это электронный стиль» Я такая: «Не важно. 2,5 штуки баксов, Данила». Данила такой: «Окей». Вот, в итоге, мы очень быстро записали первую песню -«Ты будешь танцевать», а потом чувак позвонил и сказал, что у него ничего не получилось. На этом месте я показала эту безумную историю Мише Вербицкому, который на этом месте сказал, что он давно хотел сделать свой музыкальный лейбл. И сделал музыкальный лейбл. Альбом «Любовь моя печаль» на нем тут же вышел. И тут же был, надо сказать, продан во Францию, дарк-фолковой фирме «Прикосновение», которая тупо выкупила весь тираж, чуть-чуть там осталось на Москву. Заплатили нам меньше, чем 2,5 штукаря, но тоже какие-то нормальные по тем временам деньги. Так что, в общем, все получилось.

- Надо сказать, что до сих пор во всяких таких подборках - «10 альбомов российского трип-хопа» - этот альбом совершенно четко присутствует. Он реально такой получился - трип-хоповый.

- Ну так, во-первых, он получился трип-хоповый, потому что было такое задание, - денег очень хотелось. (смеется) А во-вторых, действительно, мы были одна из первых групп, буквально еще пара команд была в те времена, которые в России что-то подобное записали. Мы это записали случайно.

- Это был эксперимент, я так понимаю.

- Ну, какой эксперимент? Я говорю: жрать было нечего. Пришлось выкручиваться, узнать, что такое трип-хоп, и записать альбом в этом стиле.

- Ну, у «Рады с Терновником» не только разнообразие жанров, но и, как сейчас говорят, разнообразие коллабораций. Сотрудничество с различными музыкантами, коллективами и так далее. Я вот хочу тебя спросить про альбом «Женитьба».

- О, да, было весело.  Альбом «Женитьба» записан с фольклорным ансамблем «Ясный день», который пел в стилистике ансамбля Покровского. Причем, ансамбля Покровского тех времен, когда был жив сам Покровский. Я и мои музыканты несколько раз прошли полугодовые курсы под феерическим названием «Психотерапия русского фольклора». На самом деле там было не про психотерапию, а про русский фольклор, но народ надо было как-то заманивать. (смеется) Вел эти курсы Дмитрий Фокин, совершенно легендарная личность, много лет работавший с Покровским.

- И много лет работавший на радио «Ракурс».

- В том числе. И потом, до сих пор у него детский ансамбль «Кладец», можно погуглить, посмотреть их на Ютубе – они у него офигенно поют! То есть это просто гениально. Я у Фокина познакомилась с девчонками, одна из них вошла в ансамбль «Ясный день» и, в общем, отсюда все покатилось. А дальше было смешно, я просто позвала девчонок на репетицию, мы спели «А придет пора», и они такие – раз - подхватывают в том же темпе, в той же тональности. Я такая: «Епрст, а как это у вас получилось?!» Они говорят: «А это вы сейчас практически народную песню поете, а не мы». Мы такие: «О-па, а давайте запишем?» Они такие: «А, давайте». Вот. И мы просто записали все живьем у нас на репетиционной базе на «Парке Победы». Просто вокруг микрофона встали, спели, ребята сыграли. И, собственно, выпустили. Обложка альбома была нарисована на деревяшке в стиле русского лубка.

- Обалдеть!

- Да. То есть, это деревяшка, которую потом отфотографировали. (смеется)

- Еще одна была коллоборация такая, заметная - это уже 13-й год, Ногон Шумаров, альбом «Укок».

- Альбом «Укок» был посвящен экологической проблеме. Плато Укок тогда перекапывали газопроводами, и WWF очень сильно, что логично, были против. И в том числе, общество алтайских шаманов, мягко говоря, было против, потому что там было огромное количество захоронений. В том числе, алтайская принцесса была найдена именно там. И много курганных захоронений там осталось, они бы просто все пошли под нож экскаватора. Поэтому под эту историю подписался, собственно, Ногон Шуманов, великий алтайский кайчи и не менее великий артист, актер и певец. И, собственно, этот альбом потом получил премию на «Этномеханике» Сергея Курехина. И даже премию от российского представительства фирмы «Гибсон». Совсем было весело.

- Интересно.

- Да, они нам гитару подарили. Подарили гитару «Гибсон». Ногон Шумаров – гений. Что я могу еще сказать? То есть присутствие с ним в одной комнате, на одной репетиционной точке, на одной сцене – просто сносит крышу нафиг полностью. Потому что это человек, который поет всеми голосами, он находится на прямой связи с космосом. И даже вот посидеть с ним рядышком в гримерке - это стоит многих годов медитации в какой-нибудь индийской пещере. (смеется)

- Вообще, вот эти тувинские дела, горловое пение, ты плотно с этим работаешь?

- Ногон – алтаец. А так – да, у меня была еще незаписанная сказка о лунном медведе, которую мы представляли на «Белых облаках». Мы ее сделали вместе с тувинско-хакасской шаманкой Шончалай Ховенмей. У нас было выступление с алтайцем, приехавшим на наш концерт в клубе «16 Тонн». Практически без репетиций он вышел на сцену и спел.  И когда-то мы отыграли на презентации диска «Заговор». С нами на этнической вышла Тандалай Модорова, великая тоже певица. Очень мало она выступала в Москве, но такой вокал, что мама дорогая. (смеется)

- Ну, как-то вот Альберта Кувезина ты не упоминаешь.

-А-а-а, так мы к этому плавно подходим? Альберт, к сожалению, пока только на одной композиции с нами спел. На нашем новом альбоме «СныВидения» он спел в песне «Шаманы». Альберт Кувезин – это группа «Ят-Ха», с ним мы знакомы с какого-то 92-го года лично, но впервые он с нами посотрудничал. Самый низкий голос планеты, тувинский стиль «каргыраа».

- Ну, давайте сейчас послушаем как раз эту вещь «Шаманы» с нового альбомы группы «Рада и Терновник». А потом поговорим об этом альбоме.

- «Шаманы» - вещь с последнего альбома группы «Рада и Терновник». Ну, не последнего, а самого свежего. 2020-й, да, год?

- 31 декабря 2020 года. (смеется)

- Как так?

- Ну, на самом деле я хотела 21 декабря, в день зимнего солнцестояния, такая магическая фишка. Но де-юре он смешным образом на всех платформах появился 31 декабря.

- Ну, опечатка чья-то, видимо.

- Не-не, не опечатка, просто долго проходило там через какие-то фильтры. И, собственно, на всех платформах выкладывал «Союз Мьюзик», потому что представитель на территории России в интернет-пространстве у нас «Союз Мьюзик». Наш издатель – это английский лейбл Aram, офис которого находится в Вене.

- Альбом после довольно долгого перерыва, да, у тебя вышел? Предыдущий – это 16-й год?

- Вообще-то, да, долго очень.

- А почему так долго?

- Конечно, мы могли его выпустить раньше, потому что мы его записали в 18-м году или в 19-м. Записать-то мы его записали, но потому у нас почему-то совершенно не складывалось со сведением. Мы его один раз свели силами одного звукорежиссера, послушали. Интересный гаражный звук. Там концепт такой вот, концертный. Но на этом концепте, который сам по себе был забавен, сдохло очень большое количество аранжировочных решений. В итоге, Владимир Анчевский сказал, что «вы все - гнусные эксплуататоры» (смеется) и свел все это дело сам, как и прежде. Сводил очень долго, потому что над каждой песней он очень-очень долго парился. И мы делали два сведения. Одно сведение под компакт-диск, который мы сейчас слушаем. А второе сведение, которому еще предстоит сыграть свою роль в развитии мировой музыки – это сведение под винил. Винил мы тоже будем выпускать. И виниловое сведение - принципиально иное, оно похоже на саунд тех альбомов, которые писались изначально для винила.

- А у вас выходил до этого какой-то альбом на виниле?

- Вот нет.  У меня выходила только одна композиция, собственно, с Андреем Сучилиным, еще давным-давно на сборнике «Индюки».

- То есть, винил будет у тебя впервые?

- Да, да.

- Здорово. Как ты вот эту работу оцениваешь? Опять же, извини за глупый вопрос. Работу – я имею в виду альбом.

- Ну, альбом получился совершенно идеальным, на мой взгляд. Во-первых, много очень классных песен, которые мне самой нравятся. И он другой. Он другой по звуку, он другой по саунду. Очень много дал барабанщик Евгений Кудряшов. До этого он играл в прог-рок команде Disen Gage, и он, действительно, такой прог-роковый барабанщик, очень изысканный. Очень много дал басист Николай Котовский. Идеальный случай, когда бас-гитара дает не только ритм и не только грув, но и какие-то мелодические такие прикольные выверты. Ну, и Анчевский, конечно, тут оттянулся по гитаре, просто вот реально оттянулся. (смеется) Это вот такой, не знаю, тру-вудстоковский дух он дает.

- Ну, ты так и написала, я так понимаю, в аннотации: «психоделический рок в классическом рок-составе».

- Ну, так и есть. Потому что основа записана… Это как бы четыре музыканта.

- Он не слишком прямолинейный?

- Э-э, а-а… Нет. (смеется)

- Понятно, этот вопрос гораздо глупее оказался.

- Он сложносочиненный.

- Но он звучит, на самом деле, очень доступно.

- Очень хорошо! Наконец-то, господи! Это он для тебя доступно звучит. Ну, я хочу, чтобы наши песни вообще звучали из каждого утюга. Потому что все равно они для всех будут очень сложными, и все будут эти утюги выключать.

- Кроме Альберта Кувезина, были же еще интересные сотрудничества на этом альбоме?

- Да. Тут у нас записан Сергей Летов, в двух композициях. Одна из композиций, «Вспомянешь», текст которой пришел мне во сне, записана с Аленой Каабу. Это совершенно прекрасная вокалистка. И на композиции «Иван-дурак» на японской флейте сякухати играет Андрей Жилин. И на табулах (?)играет Кирилл Полянчук.

- Сергей Летов, вы же с ним не первый раз сотрудничаете?

- Нет. Он у нас записывался на «Задорах», и мы с ним, в принципе, довольно большое количество раз играли на концертах. В ЦДХ в 90-е годы, и в клубе Алексея Козлова он с нами выступал. И, вообще клубные концерты он с нами играл. И еще как-то раз он ездил с нами на фестиваль в Литву.

- Что придает саксофон Сергея Летова группе «Рада и Терновник»?

- Я не знаю, как ответить на этот вопрос. Сергей Летов - сам настолько чумовой и классный. (смеется) Просто приходит Сергей Летов – и это классно.

- Тогда давай слушать как раз ту вещь, которая была сыграна с участием Сергея Летова, «Вороненок».

- «Вороненок», группа «Рада и Терновник». Этой вещью открывается альбом… Рада, как правильно называется альбом? Я не рискну произнести.

-  «СныВидения», в одно слово.

- А ударение куда?

- А двойное ударение, потому что «видения» с большой буквы – «СныВидения».

- Вот эта вещь, «Вороненок», я тебе хочу сказать, что я, в общем-то, люблю твое творчество, но я всегда его как-то не относил к категории русский рок. А вот здесь я услышал и «Аквариум», где-то эпохи Курехина и «Радио Африки», и Егора Летова, абсолютно, кстати…

- Ну, эта песня внутренне посвящалась Егору Летову, как моим воспоминаниям.

- Ну, вот это чувствуется. Я понимаю, почему Сергей Летов захотел на ней сыграть.

- Да, да, да. Это было смешно. Я пришла на день рождения Сережи Летова, мы сидели на берегу Москвы-реки и я говорю: «Слушай, я песню написала». Начинаю играть ему «Вороненка», под гитару просто. Летов делает большие глаза, говорит: «Без меня эту песню не записывай».

- Мне кажется, посвящение Егору – это очень чувствуется.

- Но оно внутреннее. Я нигде это особо не свечу, потому что я не хочу никаких спекуляций.

- Ну, я это услышал, по крайней мере.

- Да, да, да. Ну, кто услышал, тот услышал.

- Скажи, вот этот альбом у тебя выходит на английском лейбле. Как вот так получается?

- Уже вышел. (смеется)

- Уже вышел, да.

- В допандемические времена была разработана большая история по раскруту коллектива в Европе. Английский лейбл Aram в лице его представителя, который живет сейчас в Вене, заинтересовался и предложил сделать европейские гастроли. Для которых выпустить компакт-диск, который будет продаваться на концертах и, собственно, сдаваться на все радиостанции. И, соответственно, выпустить винил, ограниченным тиражом. То есть, это была разработана целая такая история по продвижению коллектива. И в это время грянул ковид.

- То есть, вы искали эти лейблы?

- Нет, мы их совершенно не искали. На самом деле, было намного смешнее. Aram – это лейбл, который всю жизнь специализировался на выпуске классической музыки. С 90-х годов существует. Выпускали они фортепьянные концерты, скрипичные концерты. Классической музыки только. Примерно 5% они выпустили чего-то еще. В 90-е годы было выпущено два диска Насти Полевой. Потом они, чуть позже, выпустили один диск «Аракса», какой-то «грейтест хитс».

- Удивительный какой-то набор.

- Как сказать? Чисто то, что понравилось. И тут, несколько лет назад, издатель сказал, что он хочет выпустить Юрия Наумова. Акустический альбом Юрия Наумова, естественно. Юра играет свои блюзы. И кого-то еще. И, как я понимаю, Юра Наумов сказал: «А посмотри вот «Раду и Терновник». И на следующий день мне позвонили из Вены и сказали: «А у вас есть какой-нибудь материал интересный?» Я такая: «Есть». А дальше было совсем смешно. Меня об этом не предупреждали, потом выяснилось, что это обычная практика: через неделю человек просто приезжает на наш концерт. Прилетает из Вены. То есть, выяснилось, что это обычная практика: когда издатель хочет брать группу в оборот, он, не предупреждая, приезжает на любой рядовой концерт. Если они выходят на сцену бухие, то он видит, как они выходят на сцену бухие.

- Но это очень правильная практика.

- Да, это очень правильная практика. То есть, никто ни к чему не готовится. Издатель просто приезжает на обычный рядовой концерт. Он такой подходит там со мной знакомиться, я такая: «Упс». (смеется)

- Но это было до концерта, по крайней мере?

- Это было до концерта. Но все равно, скажем так, мы ни к чему бы не смогли специально подготовиться.

- Это точно.

- Это было весело, это было здорово. Мы подружились. Ему очень понравилось, он сказал, что его все устраивает. Что группу он вывозит, потом выпускает диск, потом выпускает винил. И, собственно, под все это дело мы делаем туры. Это было в начале 2020 года. Февраль. (смеется)

- Здесь все понятно. А то, что группа «Рада и Терновник» исполняет произведения на русском языке, не смущает?

- Никого не колышет, вообще никого не колышет. Потому что он сразу сказал, что, в принципе, наша аудитория будет не русскоязычная, но в любом случае, у нас музыка нишевая, и у нас будут залы на 100-200 человек. Почему-то он сразу сказал, что это будут сидячие залы.

- А сидячие залы - для тебя нормально? Ну, вот в ЦДХ же ты любишь выступать?

- Абсолютно. То есть, можно и так, и так. Ну, так как иногда у нас композиции по 7-8-10 минут, то вообще лучше посидеть. (смеется)

- Это правда.

- Кому-то, если хочется постоять и подвигаться в каком-то замедленном темпе, всегда можно найти эту возможность.

- Рада, я этот вопрос, в принципе, всем участником подкаста задаю. 25 лет прошло с момента концерта, соответственно, люди все уже, как минимум, хотят как-то существовать более-менее нормально…

- Почему более-менее нормально? Я хочу существовать круто, классно, и вообще идеально. Что значит более-менее?

- Удается это сделать с помощью музыки? Или приходится искать что-то дополнительно?

- Я считаю, что если бы я не занималась музыкой, то я бы вообще не выжила. Господь и мироздание устроены не прямолинейно. Далеко не всегда мироздание дает тебе деньги в обмен на твою работу. По-моему, это единственный ответ на этот вопрос.

- Отличный ответ. Ну что же, Рада Анчевская, группа «Рада и Терновник» сегодня в подкасте «Живьем. Четверть века спустя». Мы уже послушали кое-что из нового альбома и вернемся сейчас к концерту 97-го года…

- Извини, перебью. Хочу напомнить, что альбом «СныВидения» на физическом-то носителе тираж лежит в Вене, но он выложен абсолютно на всех площадках официально, и вы можете, как минимум, в стриминге, его послушать.

- А мы заканчиваем этот эфир композицией, которая называется «Похороны». И я помню, что…

- Одна из самых веселых композиций группы.

- Да, ты ее представляла, как веселую. И мы не будем печалиться, заканчивая этот эфир.

- Потому что они хоронят свои представления, свои какие-то глупости. А на самом деле - мы все живы и будем жить вечно!

- Так и будет. Рада Анчевская, подкаст «Живьем. Четверть века спустя». Спасибо! Я был очень рад тебя слышать и очень рад тебя видеть.

- Аналогично.