Рок подкасты
Подкаст: Живьём. Четверть века спустя

Выпуск #6 "Игрушка из Египта"

8 февраля 2021 г.
Эта группа была создана в Ташкенте, но переехала в Москву в начале 90-х. Здесь ее музыка изменилась под влиянием самых разных жанров и исполнителей – от Майлза Дэвиса с его модальным джазом до Public Enemy. В итоге получился ни на что непохожий, сложный саунд с солирующей трубой, который дополняли эмоциональные тексты и театрализованный перформанс. Концерт на «Ракурсе» слушаем и обсуждаем вместе с Данилом Кирилловым и Сергеем Сыровым.
00:00:00
00:00:00
00:19 Вступление читать

- Всех приветствую! Сергей Рымов у микрофона. И выпуск подкаста «Живьем. Четверть века спустя» сегодня посвящен группе «Игрушка из Египта». Начало 1995 года и живой концерт в студии радиостанции «Ракурс». Молодая группа, совершенно умопомрачительная музыка, неизвестно откуда взявшаяся, просто ни на что не похожая. Сегодня у нас в гостях Данил Кириллов и Сергей Сыров. Данил, приветствую!

Д.К. - Привет, Сережа. Очень рад видеть.

- Сергей!

С.С. - Привет!

- Будем слушать сегодня концерт и кое-что из более позднего творчества ребят. И начинаем с вещи, которая называется «Еще один шаг в темноту».

00:56 "Еще Один Шаг в Темноту"
04:22 О создании группы, ее ташкентском периоде и названии читать

- Итак, группа «Игрушка из Египта», концерт на радиостанции «Ракурс». Это, ребята, был январь 95-го года, вот такой зимний концерт. Данил, расскажи в двух словах, откуда вообще пошла группа «Игрушка из Египта»? Где начало? Как она вообще создавалась, что происходило?

Д.К. - Постараюсь кратко, история длинная. Начиналась история там же, где мы родились с Сергеем, - в Ташкенте, в Советском Союзе.

С.С. - История, действительно, длинная, ну а коротко: я пошел учиться в медучилище, нашел в помойке контрабас с поломанным грифом, погрузил его на велосипед, привёз домой, приклеил к нему гриф, натянул струны и стал учиться играть на контрабасе.

- То есть, вот то, что кто-то выкинул инструмент, может быть толчком к созданию группы?

С. С - Можно и так сказать. Точнее, это был не толчок к созданию группы, это был толчок к моему увлечению. Потом, в медучилище мы учились с приятелем Ильдаром, который меня потом познакомил с Данилом.

Д.К. – Да. Мы увиделись с Сергеем и, наверное, так, энергетически, прониклись друг к другу. Было предложение, не помню, от кого оно исходило, но мы решили объединить наши активы. (смех)

- Это был какой год?

Д.К. – Наверное, 89-й.

С.С. – Да, 89-й.

- И вы еще были школьниками?

Д.К. - Да, мы были школьниками.

С.С. – Я уже был полумедбратом. Я в медучилище учился.

- Очень как-то много воспоминаний осталось таких, мимолетных, но именно ташкентских ребят, что «я участвовал в развитии группы «Игрушка из Египта», и вот тот тоже». Большое количество музыкантов прошло через ваш коллектив именно в Ташкенте?

С.С. –Дело, наверное, даже не в том, что они прошил через наш коллектив. В то время в Ташкенте, с одной стороны, было мало групп, а потом их резко сразу стало очень много. То есть, вот это движение тогда только начиналось, и все друг друга знали.

- Ташкентский рок-клуб был?

С.С. - Да, был. Но он неофициальный был.

Д.К. – Было довольно большое сообщество театралов, и мы в этих кругах вращались. Потом, мы первые вышли в Ташкенте на улицу, на центральную улицу. Там только художники рисовали, а музыку никто не играл никогда. Мы просто вышли и играли прям свою музыку. Отсюда пошли знакомства со всеми проходящими мимо музыкантами. Это было такое сообщество. У нас была студия в центре города, с круглосуточным доступом, с телефоном.

С.С. – С бо-о-ольшими тараканами. (смех)

Д.К. – В общем, у нас были достаточно хорошие условия, чтобы что-то создать, никто не мешал. И нам это там удалось. Уезжали мы оттуда с премией за первое место на ташкентском рок-фестивале.

- Сильно.

С.С. - В принципе, дальше некуда было развиваться.

- А как вообще название получилось? Понимаю, это глупый вопрос, вы сами, может быть, и не помните, но все же?

С.С. - Да, на самом деле, все просто. У меня была группа, которая называлась «Центральный телеграф Египта», а у Данила была группа «Игрушка», и когда мы объединились, получилась «Игрушка из Египта».

Д.К. – Но произошло это непосредственно перед выходом на сцену. То есть, мы репетировали, а названия у нас не было. Оно было достаточно быстро вот так вот собрано. И очень, видимо, интриговало, потому что нас всегда преследовал этот вопрос. И каждый раз каждый хотел услышать что-то совершенно необычное в ответ, а слышал буквально то, что сейчас Сергей рассказал.

С.С. – Просили кратко. (смеется)

Д.К. – Лучше всего на этот вопрос отвечал Миша Котов, он тут на записях на трубе играет. Уже от отчаяния, невозможности больше отвечать на этот вопрос, он сказал: «Это не мы так называемся, это нас так называют».

- О’кей. Давайте еще одну вещь послушаем, она будет называться «Блюз». Это будет такая медленная и красивая композиция.

08:02 "Недостойный Блюз"
13:24 О переезде в Москву, творческом сообществе Института Культуры и театральности музыки «Игрушки из Египта» читать

- Группа «Игрушка из Египта» у нас в подкасте. В гостях Данил Кириллов и Сергей Сыров – музыканты, которые принимали участие в живом концерте на радиостанции «Ракурс». Мы разговариваем  о творчестве группы, обсуждаем этот концерт. Ребят, ну вот вы вспомнили ташкентские времена. Вы сейчас в Москве. Понятно, что в какой-то момент вы переехали в Москву. Почему? Просто, чтобы учиться, развиваться самим, или это было с точки зрения перспектив вашей группы?

Д.К. - Ну, как я уже говорил, мы творчески в Ташкенте дошли до той точки, что дальше развиваться – это надо было куда-то уезжать. А куда – непонятно. А тема Питера, Москвы она всегда манила, потому что здесь уже это было цивилизованно собрано в рок-клубы. Большое количество народа, единомышленников, музыкантов. Всегда хотелось перебраться. И мы поехали поступать. И каким-то чудом поступили оба на режиссерский факультет. Поступили, у нас появилось общежитие, и в течение года мы перетащили всю группу.

С.С. – Через это общежитие. (смех)

- То есть, реально вся группа смогла перебраться в Москву, не только вы с Сергеем?

Д.К. - Руслан, барабанщик, Зиганшин. Два брата с нами играли. Ильдар Зиганшин, покойный, саксофонист, который нас с Сергеем познакомил. Он перебрался. Марианна - скрипачка. Звукорежиссер уехал в Питер, Виталик. В принципе, да, все были сюда переброшены. Но здесь началась совсем другая история. Плюс мы попали в настоящее сообщество музыкантов в Институте культуры, которые учились джазу. И это дало сильное изменение вектора, скажем так, музыки. Из просто рокеров мы стали людьми, которые слушают достаточно высокую музыку. Очень интересную, сложную, и много. И находятся в сообществе подобных людей.

- Кто из ребят ташкентских до концерта на «Ракурсе» дожил? Ты, Данил, уже перечислил многих, все здесь играют или уже начал изменятся состав?

С.С. – Нет, на этой записи собственно из Ташкента только мы с Данилом играем. А остальные люди – это уже московские товарищи. Трубач Михаил Котов, он, собственно говоря, можно сказать, сыграл значительную роль именно в этом московском периоде. Мы здесь уже не могли играть то, что играли в Ташкенте. Во-первых, это нам уже было не интересно. А во-вторых, тому кругу, в который мы попали, это было не интересно. Хотелось как-то экспериментировать. Ты в начале программы сказал: «Будем искать, откуда взялась эта музыка». Я до сих пор этот вопрос себе задаю, и до сих пор не знаю ответа. Это было какое-то единение образа жизни, общих каких-то стремлений, каких-то идеалов.

- Какая-то театральность вообще от вашей музыки постоянно чувствуется. Потом и в песнях это будет прямо очевидно. Вот это какая-то театральная музыка, да, нет?

С.С. – Ну, мы всегда стремились, помимо того, чтобы, собственно, играть музыку, мы еще стремились к некоему перфомансу. У нас все время были идеи по созданию какой-то танцевальной группы, которая бы под нашу музыку…  При этом, это не группа поддержки, где на заднем плане девочки танцуют, нет, это были все-таки сложные художественные образы, сложная пластика, свой язык. Мы хотели, чтобы помимо музыкального был еще язык пластический.

Д.К. – Если попытаться проанализировать каждую отдельную композицию, которая звучит в этом эфире, наверное, они все пронизаны театральными терминами, так сказать. Там полно лейтмотивов, канва, финал. Еще куча каких-то историй музыкальных. Песня и текст здесь, наверное, немного отступают по сравнению с тем, как люди разговаривают инструментами, ломаются ритмы, темпы. Это все очень продумано, выверено, есть некие образы.

- Какая-то режиссерская концепция в этом есть?

С.С. - Безусловно. Каждую композицию мы пытались построить. Так называемая внутренняя драматургия в ней присутствует, хотя на первый взгляд кажется, что это набор таких самостоятельных кусков. Но если вслушаться, то это все-таки от одного к другому. Это такое последовательное движение развития мысли. Человек же никогда не думает одну мысль в голове, у него всегда много мыслей, и мы как раз про это пытались.

- В иерархии театральных вузов Институт культуры не на первых местах. Но в то же время у меня огромное количество знакомых, близких друзей, которые учились в Институте культуры, и которые вспоминают это время с огромной теплотой, и именно конкретно этот институт. Потому что как раз была на левом берегу какая-то такая атмосфера. Почему так получилось?

Д.К. – Вообще, потрясающее место было. Особенно, если проникнуться и понять, что два человека принимают решение и на следующий день вылетают из Ташкента в Москву, один за другим. И вот вечер, мы идем по этому незнакомому месту, ландшафту. Ничего не видно, разговариваем. И вдруг выходим на берег реки (это канал). Очень необычное ощущение – дорога кончается рекой. (смеется) И ничего не знаем больше пока, поступим мы в институт или нет. И начинается знакомство со всем, с ребятами поступающими и так далее. У нас, конечно, очень хороший преподаватель был, ныне, к сожалению, покойный – Виталий Михайлович Миллер. Он в ГИТИСе преподавал и решил провести такой эксперимент – набрать курс в Институте культуры и преподавать режиссуру театрализованных представлений.

С.С. – Конечно, все это отразилось у нас в творчестве. Записи, видео тех лет, - там всегда происходит действие на сцене. То есть никогда не бывает так, что просто сидит музыкант на табуретке и исполняет что-то красивое.

- У вас танцовщица была, да?

- Д.К. – Да, две было. Это была такая свободная пластика. Одна из Бурятии, Рома ее звали…

С.С. – Хотя девочка.

Д.К. - … И Оксана Тарасова. Они самостоятельно, в принципе, делали костюмы. Иллюстрировали телом, движениями ту музыку, которую мы играли.

- Только себе делали костюмы или всей группе?

Д.К. – Нет, только себе.

- А у вас была какая-то концепция визуальная? Не только, что вы играете, но и как выглядите на сцене.

- Мы пришли в один момент к занятию джаз-танцем, это нас немножко раскрепостило. А дальше, по сравнению с тем, во что ты одет, в футболку там, джинсы, в одинаковых мы или нет, это было, наверное, не так важно. Мы старались действовать на сцене одинаково. То есть какой-то нервный  момент, кусок в песне, все об этом знали, и не могло происходить так, что один из участников мог медленно уйти по своим делам. Все хватали эту эмоцию и играли. Необязательно было дергаться сильно, но если в этом месте напряжение, то все участники сцены знали, что в этом месте напряжение.

- О’кей. Давайте еще одну вещь послушаем с живого концерта группы «Игрушка из Египта» на радиостанции «Ракурс». Она называется «Глазами игрушки». Это получается почти заглавная вещь, да?

Д.К. – Они все заглавные.

20:14 "Глазами Игрушки"
22:40 О музыкальных влияниях, солирующей трубе Михаила Котова и разговоре на языке музыки читать

- У нас в гостях Данил Кириллов, Сергей Сыров. И давайте уже, наконец, поговорим о музыке. Сложный вопрос, потому что музыки очень много, музыка очень разная. Кажется иногда, что это довольно фрагментарная вещь, но на самом деле все это было выстроено в определенной концепции. Ребят, какие, вообще, музыкальные влияния, потому что тут и регги, тут и арт-рок, где-то и King Krimson слышно, очень много всего. Что повлияло с точки зрения музыки на вас?

Д.К. – Нам очень часто говорили такой комплимент, что мы ни на кого не похожи.

- Так и есть.

Д.К. – На самом деле, это не совсем так. Просто очень много источников того, на что мы опирались, кого мы слушали. Надо все это переслушать, чтобы понять. Кого-то одного, конечно, не было, но, наверное, доминировал весь тот период Майлз Дэвис. И дальше пошло то, что вокруг него, рядом. И рэп, Public Enemy, и King Krimson совершенно правильно ты упомянул. Дальше, наверное, Сергей продолжит, что еще.

С.С. – Ну, Public Enemy не очень рядом с Майлсом Дэвисом (смеется), но, тем не менее, ими тоже вдохновлялись, да. Все, что интересное происходило, за исключением попсы, нас интересовало. Это была и какая-то битая электрощина. Я сейчас не помню названия этих групп, но помню, у меня прямо штабелями лежали эти кассеты какой-то электронной музыки.

- Вроде электронной составляющей у вас особо нет.

С.С. –Я пытался это понять, мне это было интересно. Может, это не настолько ярко прослеживается у нас в записях, как тот же модальный джаз дэвисовский, но я в себя эту культуру впитывал, мне это было интересно. У нас и Public Enemy не очень-то прослеживается…

- Ну, в общем, да. (смех в студии)

С.С.  - …но, тем не менее, мы это тоже слушали, и я не могу сказать, что это тоже не оказало на нас влияние.

Д.К. – Тут можно даже по периодам, не то, что даже по фамилиям. Мы изучили кул-джаз, модальный джаз, возникновение джаз-рока. То есть, яркие представители, много композиций, многократное прослушивание. Вот будет звучать композиция «Снятся ли вам змеи?», там, например, я отчетливо помню, что в проигрышах используется луповость, мы как бы играем кольцом. Меня лично эта мысль, меня лично, посетила после прослушивания MC Solaar, композиция Caroline. Я услышал и меня просто как-то это восхитило. Такая музыка, она как бы стоит на месте и при этом движется ритмично. Мы втягивали в себя все. Мы сейчас немножко опустили русский рок, он тоже повлиял. Культ текстов, смыслов. Гребенщиков тут, конечно, всегда лидировал.

- Вот сейчас вы много про джаз говорите, но это все-таки не джаз. Наверное, это какое-то хитрое направление рок-музыки? Или нет?

-Д.К. – Никто не говорит, что мы играли какой-то классический джаз. Мы принимали эти сигналы на себя, пропускали через себя, и это все у нас внутри как-то скрещивалось. От джаза хотелось взять мелодику, от рока хотелось взять какой-то жесткий ритм, наверное.

- Энергетику, наверное.

Д.К. - Да, энергетику. В результате все это преобразовалось в такой микс.

С.С. - Блюз, который мы прослушали, по своей сути он мог бы быть достаточно обычным по своему восприятию нормальным блюзом, но...

- Но?

С.С. – Но это не интересно, взять и сыграть просто блюз. Поэтому он начинается с того, что музыка туда врывается. Она агрессивная, какая-то индустриально-альтернативная. Ничто не предвещает, что мы сейчас упадем два раза в темпе и начнем играть обычный блюз. Но вот этот контраст – он просчитан, в этом и есть некая театральность. Также мы выходим из этого блюза.

- Ну, вообще, у вас солирующим инструментом была труба. Случайно так вышло или вы специально искали трубача?

С.С. – Я бы сказал, что это, наверное, какое-то кармическое совпадение. Потому что я не могу сказать, что мы точно искали трубача.

- Но труба – это была фишка ваша, совершенно точно.

Д.К. – Первый раз он появился  у нас в общежитии в гостях. Пришел с кем-то и сидел молча у стены. Играл он на трубе – это все, что было о нем известно. Прошло где-то полгода, я помню, были какие-то пертурбации в составе, и мы с Сергеем сели: что, как делать? Почему-то вспомнили про инструмент трубу, вспомнили человека, который в этом разбирается. Пошли его искать, нашли, потому что мы его знать не знали. Вышли к нему с таким предложением. Он сказал: «Хорошо, это интересно. Только послушайте и вы меня». Собственно, отсюда вылез весь этот Майлз Дэвис, весь такой бэк-граунд, который пришлось в себя как-то впустить, иначе бы мы не могли сотрудничать, потому что наше восприятие было достаточно примитивным, рокерским по сравнению с тем, какая многогранная музыка может быть.

- Я на этом концерте ракурсовском обнаружил вещь, в конце которой 4 минуты чистого инструментала и где-то секунд 40 текста. То есть явно был такой не перекос, но акцент в сторону музыкальной составляющей. Текстам как-то меньше внимания уделялось?

Д.К. – Кажется, я понимаю, о какой композиции ты говоришь. Если это композиция «Театр», то в принципе, она так и задумывалась.

- Ну да, мы ее сейчас будем слушать.

Д.К. – Там задумка как раз была такая: пустить вначале некий короткий, но емкий и эмоциональный текст, который бы задал некое настроение, а дальше уже разговаривать инструментами. Это импровизация. Вот все, что звучит в этой композиции, это родилось, в общем-то, как импровизация. В записи она, конечно, уже немного  срепетированная, заученная, но, тем не менее, это все равно импровизация. В этом фишка.

- Как вообще эта сложная музыка рождается? Как это получается? Как вы договаривались вот об этом всем сложном?

С.С. – Ну для меня всегда сначала всегда рождается ритм, какая-то элементарная басовая партия. То есть, некий рифф, ты его играешь и чувствуешь, что он тебя вроде как заводит. Ты играешь его Даниле, и видишь, что ему это тоже интересно, и он начинает как-то откликаться своей гитарой. А дальше как комок начинается, - сидишь, импровизируешь, импровизируешь, импровизируешь: «А давай тут такую тональность возьмем». – «А, давай». Раз, какое-то движение пошло. Появляется какой-то вектор, который подхватывает Миша. Он понимает, что здесь можно какую-то мелодию сделать. То есть одно за другое цепляется. Тут словами не объяснишь, это процесс.

- Ну, давайте послушаем этот разговор на языке музыки. Как раз та композиция, о которой мы только что говорили – «Театр». Четыре минуты очень разнообразной музыки и яркое вступление текстовое. Обещаю совершенно не сокращать эту песню.

29:03 "Театр"
34:25 О концертах и фестивалях, записях и съемках, и сотрудничестве с Максимом Аншуковым читать

- Группа «Игрушка из Египта». Вещь называлась «Театр». Мы только что договорились, что это разговор на языке музыки. Да так, в общем, оно и есть. Данил, скажи, пожалуйста, вот с точки зрения концертов, что было? Где выступали? Насколько это было часто? Большая ли была аудитория? Кто вас слушал, и кто на вас ходил?

Д.К. – Было, наверное, очень много групп и очень мало клубов. Из ночных я помню только три. Я могу ошибаться. Один из них «Арлекино» - пафосный, большой, дорогой. Второй не помню, но он был ночной. И третий был, конечно, Sexton, клуб «Ночных волков», все это так круто. Работал он ночью, то есть круглосуточно, туда иностранцы ходили. Это вот Москва начал 90-х. Мы туда попали сначала со своим предложением выступить у них. Нам было предложено выкупить  билеты, распространить их, и на таких условиях можно было выступить. Мы распространили эти билеты, вернулись еще за одной партией, видимо, у нас был такой круг людей. Набили этот Sexton своими фанатами, друзьями и прочими людьми, после чего Sexton нам предложил выступить у них на Новый год, когда они нам уже платили деньги. Были клубы «Не бей копытом» не помню еще названия, они не были ночными. То есть мы искали любые возможности, где выступить. Рынок не был таким цивилизованным, скажем так, как сейчас.  Не было, начнем с того, интернета.

- Зато флаеры были, афиши на всех столбах.

С.С. – Мы сами рисовали афиши, я помню.

Д.К. – Да, у нас всегда были рисованные афиши, настоящие. Обязательно художник рисовал тушью. Обычно Виталий Жидков нам в этом помогал. Ну, дальше мы по заборам их клеили. Ну, собственно, это был единственный способ оповестить. Ну, радио «Ракурс», понятно, точка притяжения. Ну, фестиваль я помню этот прекрасный, «Найденное поколение». Длился он 24 часа, мы играли первыми на нем. Там даже какая-то телепередача к нам подошла, взяли интервью, показали по телевизору. Вот это - да, была интересная попытка. Прямо 24 часа по полчаса выступали группы, вот столько вот групп, они назывались «Потерянное поколение» или «Найденное». (смех) Это одно и то же. (смех)

- С точки зрения продвижения своей музыки, вы какие-то цели ставили? Завоевать весь мир, стать группой номер один, заработать кучу денег?

С.С. – Знаешь, на самом деле, с этим сложно всегда было. Мне всегда хотелось исследовать какие-то глубины музыки, придумать что-то свое, действительно, непохожее. Но когда я задумывался, например, хочу ли я 365 дней в году ездить по гастролям, играть на сценах, зарабатывать на этом деньги, вот у меня никогда однозначного ответа на этот вопрос не было. С одной стороны, может быть, да. А с другой стороны, может быть, и нет.

Д.К. – Я понимаю, что если бы мы были привлекательны для кого-то в тот момент, с нами трудно было бы найти компромисс, как эту музыку причесать и сделать…

- Если бы нашелся такой серьезный менеджер?

Д.К. – Да, как ее сделать, в каком формате. Радийном формате, еще каком-то формате. Как минимум, он должен был разбираться на уровне Миши Котова в музыке. Ну как? Ее же не порежешь, ничего. Она вот есть, какая есть. Она многим нравилась, но что-то с ней сделать, ее как-то причесать, упаковать…  Мы и сами бы могли сделать. Мы же умышленно отошли от  банальной подачи песни.

С.С. – Да. Для меня просто коммерческая история музыки закончилась еще в Ташкенте. Помнишь, когда нас пригласили играть какой-то концерт, мы тогда такие воодушевленные бежали со своими инструментами? Прибегаем, а нам говорят: «А зачем инструменты? Скрипач нам не нужен. Гитары вы не будете подключать. Просто постойте, потанцуйте и типа поиграйте». И нам предлагали за это деньги заплатить. А мы туда бежали, думали, что нас позвали сыграть какую-нибудь свою песню.

- С другой стороны, посмотрите, есть же пример группы Pink Floid, которая начиналась вообще как некоммерческая история. Что они на своих первых альбомах делали – это скорее непонятная, чем понятная история. Тем не менее, шаг за шагом, это как-то пришло к таким вещам, которые нравятся всем абсолютно. То есть, абсолютно общепонятная музыка. Вот могло бы у вас, при каком-то удачном стечении обстоятельств, так это развиться?

С.С. -  Ну, при удачном течении обстоятельств, думаю, могло бы, конечно.

Д.К.- Удачная студия, удачный саунд-продюсер - и вот она, удачная запись. Но вот неудачное время 90-х…  То есть, где она, система ценностей? Россия молодая была в этот момент. (смех) И какая именно она, было непонятно. А мы двигались по инерции. Мы и наши коллеги, группы. Я помню  «Над всей Испанией безоблачное небо», я иду по Арбату, и на всех столбах расклеено. Мне очень нравилось это название.

- А музыку слушал этой группы?

Д.К. - Плохо помню. По крайней мере, на одной площадке мы не оказывались. Они всегда были параллельно, мы были в одном движении.

- Они тоже играли на ««Ракурсе». И я очень надеюсь, что вскоре мы тоже с ними поговорим и их концерт послушаем. Записи у вас в итоге получились, ребят? Ваши записи?

Д.К. – Наверное, нет. Было много-много попыток, и студийных, и домашних и так далее, но…

С.С. – Как факт, просто как факт: «Вот есть у вас студийная запись?» - «Да, есть». «Нравится ли она вам?» - «Нет».

- Тем не менее, если набрать в интернете «Игрушка из Египта», кое-что можно услышать. Вот это что за записи?

Д.К. – Ну, я думаю, там с концертов выложено большинство, нашими друзьями, кто тогда мог снимать. Потому что камер тогда тоже было немного, и нечасто была такая история, что можно было заснять видео. Но что-то осталось, оно выложено.

С.С. – Есть в интернете еще записи, которые можно назвать записями. Это можно рассказать, как мы их сделали. Помнишь, ты купил клавишный инструмент под названием «Корг Тринити» и жесткий диск к нему? И мы сели с Данилом на кухне и записали альбом. Этот жесткий диск позволял записывать живьем гитару и бас-гитару, а все остальное было записано на клавишах. Получилась более-менее качественная история, ее можно слушать, ее можно ставить.

Д.К. – Это, кстати, звучало целиком, весь материал, на радио «Рокс». В таком ночном, полуночном эфире. Прямо с интервью. И были поставлены все композиции. Там я Лепса увидел в первый раз. (смеется)

С.С. – Я тоже.

Д.К. - Мы выходили, он заходил. Такой приятный молодой человек, поздоровался, удачи пожелал. А, был еще довольно интересный момент. Проходит год, я стою возле машины, что-то у меня случилось, то ли колесо спустило, то ли бензин кончился. И я смотрю, стоит водитель, подхожу: «Извините, не поможете?» И он начинает мне помогать, мы разговорились, я ему сказал, что занимаюсь музыкой. И он спрашивает: «А что? Как?» Я называю: ««Игрушка из Египта»». Он говорит: «А я знаю. Я слышал этот эфир. Ехал за рулем и целиком слышал этот эфир». (смеется) Мне было, действительно, приятно - это какой-то апофеоз, это кто-то слушает.

- Я хочу сказать, что и концерт на «Ракурсе» многие слушали. Думаю, многие вспомнят именно вот это выступление. При том, что это были средние волны и радиостанция, что называется, для своих. Тем не менее, я думаю, десяток тысяч человек вас в этот момент слышало точно.

Д.К. – Это очень здорово.

- Не могу не спросить. Я так понимаю, уже после концерта на радио «Ракурс» к вам присоединился Максим Аншуков, у него потом пошло свое направление в музыке. Как вот это сотрудничество получилось?

Д.К. – Ну это был, на самом деле, довольно интересный этап. У нас как-то вот все творчество по этапам разделено. И музыкант, который появился со своим каким-то видением, мироощущением. И Мишу Котова сменил Макс Аншуков…

С.С. – Нет-нет, у нас еще до этого были концерты, когда и Миша и Макс…

Д.К. – Мы были знакомы еще за несколько лет до этого, и Макс, в принципе, всегда хотел играть вместе. И наступил, наконец, тот момент, когда мы попробовали и у нас получилось. И пошел еще целый огромный виток с Максом Аншуковым. Он тоже автор-исполнитель, он пел свои песни в «Игрушке из Египта» до той поры, пока мы не приняли решение разойтись. И тогда был придуман его проект «Ключевая».

- Который до сих пор успешно существует. Вы пустили к себе, можно сказать, в гнездо человека, который сам сильный автор. Это не было для вас какой-то опасностью? Понимаете, огромное число классических рок-групп, которые существовали-существовали, потом - раз, появляется сильный человек, и все разлетается, как взрыв сверхновой.

С.С. – Да нет, когда ты говоришь про примеры классических рок-групп, нам-то в отличие от всех этих известных монстров делить-то было нечего.

- А здесь вопрос-то не в деньгах, естественно, здесь вопрос в творческих амбициях.

С.С. – А как поверишь творческую амбицию? Творческие амбиции – это авторские права. А авторские права во всем мире стоят денег. У нас они не стоят ничего. Поэтому нам в этом плане делить, терять было нечего. А вот опыт, опыт получить от этого общения Максу, я уверен, интересно было с нами. Получить какой-то наш наработанный…

Д.К. – Это иное прочтение его материала. Как если бы…

С.С. – Нам было интересно поиграть в его мелодике, попробовать раскрыть его текст. Это был такой взаимный процесс, я считаю, мы друг другу хорошо помогли в тот момент творчества.

- Общаетесь сейчас?

Д.К. - Да, конечно. И на концертах бываем.

- Ну, значит, это точно был позитивный опыт. Потому что, если через 20 с лишним лет общаетесь, значит, все было хорошо.

С.С. – Абсолютно позитивный.

Д.К. – У нас были и победы, редкие такие точки. Например, мы играли с «Моральным кодексом» на одной сцене, это очень запомнилось. Попали в президентскую компанию «Голосуй или проиграешь», приехали в город Владимир, и нас там встретили ведущие «Европы Плюс». Тут тебе и гостиница, люксовый номер, и выступление на самой центральной площади вечером – это было очень здорово. Были выборы, была угроза возвращения коммунистов, была истерия по этому поводу, были выделены большие деньги артистам, которые поддержали Бориса Николаевича Ельцина. На эти деньги, не знаю куда другие звезды поехали, а нам достался Владимир. (смех) Город прекрасный, отличное выступление, теплый прием. Прямо как будто ты признан, как будто все случилось.

- Ну что ж, давайте еще одну вещь послушаем из концерта группы «Игрушка из Египта» на радиостанции «Ракурс». Она называется «Проснись».

44:37 "Проснись"
48:51 О позднем творчестве «Игрушки из Египта» и проекте Gringo Music Данила Кириллова читать

- У нас в гостях Данил Кириллов, Сергей Сыров. И вот мы дошли в разговоре до момента, который не очень приятен, конечно, но все же. Данил, ты уже сказал, что в какой-то момент вы решили, что проект закрывается. Когда это было и почему?

Д.К. – Это было сразу после концерта, прямо в гримерке. Это был концерт в какой-то школе, это был выпускной. Не очень представляю на выпускном такую музыку, однако это было так. Это было спонтанное решение мое и Сергея. Могу ошибаться, поправь, если что. Как-то стало переплескиваться через край это творчество. Слишком много авторов, слишком огромная программа, слишком много накоплено и непонятно, куда идти. Макс немножко в свою сторону, мы поддерживаем какие-то традиции, созданные с Мишей, и их тоже вроде переросли, настало такое распутье. На самом деле, это не был конец проекта - это был конец этого проекта. Потом была пауза, а потом мы воссоединились с Сергеем, и новый этап пошел.

С.С. – А, так ты сейчас не «Игрушку» закрывал, ты сейчас закрывал историю с Максом?

Д.К. – Да. Далее была пауза, и далее мы собрались заново с Сергеем. Новая концепция, мы немного увлеклись фанком, танцевальностью. Отсутствие поломанных этих размеров и прочих исследований внутри музыки. Мы постарались привести ее к более съедобному, что ли, виду.

- Это была «Игрушка из Египта»? Также и называлась?

С.С. - Да, также и называлась.

Д.К. – Это уже, наверное, ближе к 2000-м, 98-99-й. Мне была предложена работа арт-директором в клубе Lucky Pizza, на Фрунзенской набережной стоял дебаркадер прямо на воде. Я, конечно, с радостью взялся за эту работу, и таким образом, мы опять как бы вошли в эту тусовку.

- То есть, появилось естественным образом место, где можно спокойно играть. Как самому себе не замутить концерт?

С.С. – Да, Данил сидел, отслушивал демозаписи, которые ему приносили так же, как мы несколько лет тому назад.

Д.К. – Просто возникла тусовка эта опять. Появились те люди, которых ты знаешь, место притяжения, концерты. Была вот такая музыка, у нее есть своя публика, и - добро пожаловать.

- Понятно. И насколько это было успешно? Сколько продолжалось?

С.С. – Продолжалось это недолго. Но, на самом деле, мне очень нравятся идеи, которые мы тогда заложили. Я думаю, что, если бог даст, разовьем их. Это было совмещение, с одной стороны, такого рока классического, с другой стороны, немножко танцевальной музыки мы туда добавили. То есть, более ровные ритмы, более фанковая, ритмичная гитара.

- Более модная такая в конце 90-х – начале 00-х музыка.

Д.К. - Ну да, да.

- В общем, это был мировой на самом деле тренд. Один мировой тренд был в сторону такого ню-метала, а второй - в сторону такого сплава рока с танцевальной музыкой.

Д.К. – В «Джунглях» мы, наверное, стиль джангл адаптировали под живое звучание. И прочие были композиции, которые прямо рейв напоминали, они вообще могли быть без текста. Это уже называли очень необычным. Это была электронная музыка, сыгранная руками, без сэмплов, без диджеев.

- Почему это не пошло дальше?

Д.К. – Не пошло дальше, видимо, потому, что у всего, рано или поздно, наступает вопрос: а что это? Это мое хобби, я вот люблю огород вскапывать и играть музыку вот такую. Или это то, чем я хочу зарабатывать, но у меня не получается. Или это то, что у меня не получается совмещать со способами зарабатывания и играть такую музыку, и делать вид, что все хорошо. Потому что очень трудно играть такую музыку, а деньги брать из другого места.

- Финансовый вопрос, на самом деле, да, губит огромное количество творческих вещей. Так было, так есть, так будет, к сожалению. Все это похоже на закон природы.

С.С. – Нет, мне еще кажется, что это вопрос как бы технологий, которых у нас нет. Если бы в тот момент появился какой-нибудь грамотный продюсер, который знал, куда это направить, наверное, у нас что-то бы и получилось.

- Это отсутствие как раз такого, полноценного шоу-бизнеса, который есть за рубежом. Огромное количество небольших клубных групп без гигантской раскрутки, миллионных тиражей прекрасно существуют, зарабатывают на жизнь. Занимаются тем, что они любят. Им не приходится, как ты, Данил, только что сказал, задавать себе вопрос, как это совмещать, если это финансов не дает. А что дает финансы, не позволяет по времени делать музыку в том объеме и таком качестве, в каком ты хочешь.

Д.К. - Ну да, это требует абстрагированности некой от социума, каких-то социальных проблем.

- Тем не менее, у тебя был и есть, я так понимаю, проект, которым ты занимаешься.

Д.К. – Да. Но не сказать, что это то, чем я занимаюсь каждый день, и на это живу. Нет.

- Это хобби?

Д.К. – Да, можно назвать это хобби. То есть, на данный момент есть песни, проект Gringo Music. На данный момент он в таком состоянии, что если концерт, мы готовы выйти и сыграть. Но, в принципе, внимание я трачу на другие вещи, а музыка она, наконец-то, какое-то такое свое место нашла.

- Ну, в двух словах расскажи. Gringo Music  - это не очень же похоже на «Игрушку из Египта», я так понимаю? Не очень похоже даже на то, что вы с Сергеем вместе делали после периода с Максимом.

Д.К. - Это, наверное, мое личное увлечение латиноамериканской музыкой.  Я в том регионе побывал, посмотрел, как это делается. Из первоисточников, скажем так. Это такая вот музыка, немножко утилизированная.

- Ну, давайте послушаем, а потом немного обсудим вот этот проект - Gringo Music. «Всё заблокировали на» - так песня называется?

Д.К. – Да.

54:34 "Всё Заблокировали На"
57:13 О роли музыки в сегодняшней жизни и о том, что звучит в машине и плеере читать

- Это проект Gringo Music, Данил Кириллов. Данил, ты эту песню когда написал? Где-нибудь в апреле 2020-го?

Д.К. – Нет, эта песня написана за полгода до введения санкций по поводу объединения Крыма с Россией. Очень злободневно получилось. Никакого не было умысла совмещать эти два события, но они очень совместились. И, кстати, многие просят спеть, очень хотят услышать, находят в ней действительно что-то веселое, есть в ней такое «а нам все равно». (смеется)

- То есть, с этим проектом где-то выступаешь?

Д.К. – Да, но сейчас это менее возможно. Ждем, пока всё разблокируется на. (смеется) Я думаю, с удовольствием с Сергеем что-нибудь сыграем.

- Сергей, у тебя музыка сейчас в каком виде? В виде хобби, вечерком струны пощипать? Или где-то ты играешь, что-то делаешь?

С.С. – Нет, у меня творческий отпуск, скажем так. Недавно, примерно год назад, я опять взял в руки инструмент, начал что-то придумывать, но пока это не оформилось во что-то законченное. Думаю, это еще в будущем.

- Вот мы много обсуждали, какое огромное количество разных влияний было на «Игрушку из Египта», когда все это было в расцвете. Какую музыку сейчас, Сергей, слушаешь?

С.С. – Вереницы кассет сейчас нет, да кассеты сейчас и не нужны. На самом деле вот тут, наверное, произошла какая-то метаморфоза со мной, я стал довольно избирателен, что ли. Если раньше я мог, наверное, впитывать все и вся, та база, которая впитана была тогда, наверное, я в ней как бы и остался. Ничего нового, принципиально нового, я для себя открыть не могу. Если я открываю какие-то новые имена, то все равно это что-то из той школы. Я вот, например, современную музыку - российскую, западную - я ее тоже не воспринимаю. Когда мои дети слушают Федука, я схожу с ума, у меня волосы шевелятся. А ведь его слушают же, стадионы же собирает чувак.

Д.К. – Я здесь во многом с Сергеем солидарен. Ну, наверно, изменилось… Появился культ звука, треки громкие, четкие, ясные. Но, наверное, когда у артиста впереди всего стоит задача сделать громкий трек, работать на позитиве… Ну, не буду распространятся, очень многие треки выглядят так, как будто они вышли из одной студии, записаны одним человеком и написаны одним человеком, и даже голос. У меня работа связана с дизайном, очень много за компьютером сижу. Желание что-то слушать есть, а возможности искать нет, и поэтому я ставлю что-то абстрактное всегда. Какую-то даже музыку, в которой минимально информации, нет мелодии, текста, а она скорее состояние, поток сознания.

- А за рулем?

Д.К. – За рулем? Я часто вообще ничего не слушаю за рулем. Вот здесь я, наверное, как и Сергей, очень сильно напитался музыкой, тем временем.

С.С. - Скажем так, последний альбом, который меня зацепил, это была Metallica, Death Magnetic. Хотя мы говорили, что мы металл никогда не играли и не смотрели в эту сторону, этот альбом меня прям зацепил очень сильно.

- Ну что же, вот такая история. На самом деле, у меня тоже был очень длинный период, когда я не слушал вообще ничего. Потом вдруг как-то включилось снова. А знаете, там, где послушать, там и сыграть, на самом деле. Сергей Сыров, Данил Кириллов у нас сегодня в гостях, группа «Игрушка из Египта». Мы слушали, точнее, заканчиваем слушать концерт на радиостанции «Ракурс», январь 1995 года. Мы сейчас послушаем в завершение композицию «Снятся ли вам змеи?» Ребята, вам большое спасибо, что пришли, что поговорили. Было, что обсудить, было, что вспомнить. Данил, Сергей, спасибо вам большое и удачи.

Д.К., С.С.- Спасибо. Спасибо.

С.С. – Огромную радость испытываем, что видим тебя, что радио «Ракурс» поднимет свои материалы и выложит их. Покажет, что же такое тогда происходило, 25 лет назад.

- Ну, еще один вопрос, под конец. Что сейчас чувствовали, когда эту запись слушали?

С.С. – Для меня это было, на самом деле, конечно, откровение. Потому что я, если честно, забыл этот концерт. Данил мне когда напомнил, прислал эту запись, я ее включил, и она заиграла, я сразу все вспомнил. Такого потока сознания, причем, довольно ясного сознания в музыке, я не ожидал услышать. Меня это приятно поразило, удивило. Я даже где-то гордость испытал.

Д.К. – Не знаю, как слушателям. Мне лично, конечно, это как-то соединяет себя с собой. Ты видишь, каким ты был, это какая-то очень важная реперная точка.

- Точка сборки.

Д.К. – Да, это очень важный момент.

- Ну, что же, здорово. Спасибо еще раз, Данил. Спасибо, Сергей. И слушаем «Снятся ли вам змеи?», группа «Игрушка из Египта», подкаст «Живьем. Четверть века спустя».  

61:58 "А Снятся ли Вам Змеи"?
Скачать выпуск

Обсуждение

E-mail не публикуется и нужен только для оповещения о новых комментариях
Другие выпуски подкаста:
Хит-парад нашего подкаста - вы еще не все слышали
Антон и Маргарита Королевы
Спецвыпуск: Рымов, Гришин и Чилап подводят итоги
Александр Шевченко и Deja Vu
Спецвыпуск: Иванов, Гришин и Рымов снова в одной студии
"Ночной Проспект"
Сергей Селюнин
"Хобо"
"Ромин Стон"
"Наив"
"24 Декабря"
Спецвыпуск: Рымов, Гришин и Королев разбирают архивы
"Бунт Зерен"
Les Halmas
"Битте-Дритте"
"Матросская Тишина"
"До Свиданья, Мотоцикл"
"Гримъ"
"Оркестр Форсмажорной Музыки"
"НТО Рецепт"
"Секретный Ужин"
Андрей Горохов ("Адо")
"Кира Т'фу Бенд"
The BeatMakers
Mad Force
Jah Division
Владимир Рацкевич
Blues Cousins
"Трилистник"
Василий Шумов
"Оптимальный Вариант"
Александр Ермолаев ("Пандора")
"Грассмейстер"
"Сердца"
"Умка и Броневичок"
"Опасные Соседи"
"Легион"
"Барышня и Хулиган"
The SkyRockets
"Румынский Оркестр"
"Старый Приятель"
"Краденое Солнце" ("КС")
JazzLobster
"Никола Зимний"
"Сплин"
Haymaker
"Оберманекен"
Crazy Men Crazy
Уния Greenkiss (Белобров-Попов)
"Белые Крылья" (Харьков)
Сергей Калугин
"Союз Коммерческого Авангарда" (С.К.А.)
"Над Всей Испанией Безоблачное Небо"
"Рада и Терновник"
Дмитрий Легут
"Вежливый Отказ"
Денис Мажуков и Off Beat
"Разные Люди"
"Крама" (Минск)
"ARTель" (пре-"Оргия Праведников")
"Каспар Хаузер"
"Егор и Бомбометатели"
Слушайте подкаст "Живьем. Четверть века спустя"
Стенограмма выпуска

- Всех приветствую! Сергей Рымов у микрофона. И выпуск подкаста «Живьем. Четверть века спустя» сегодня посвящен группе «Игрушка из Египта». Начало 1995 года и живой концерт в студии радиостанции «Ракурс». Молодая группа, совершенно умопомрачительная музыка, неизвестно откуда взявшаяся, просто ни на что не похожая. Сегодня у нас в гостях Данил Кириллов и Сергей Сыров. Данил, приветствую!

Д.К. - Привет, Сережа. Очень рад видеть.

- Сергей!

С.С. - Привет!

- Будем слушать сегодня концерт и кое-что из более позднего творчества ребят. И начинаем с вещи, которая называется «Еще один шаг в темноту».

- Итак, группа «Игрушка из Египта», концерт на радиостанции «Ракурс». Это, ребята, был январь 95-го года, вот такой зимний концерт. Данил, расскажи в двух словах, откуда вообще пошла группа «Игрушка из Египта»? Где начало? Как она вообще создавалась, что происходило?

Д.К. - Постараюсь кратко, история длинная. Начиналась история там же, где мы родились с Сергеем, - в Ташкенте, в Советском Союзе.

С.С. - История, действительно, длинная, ну а коротко: я пошел учиться в медучилище, нашел в помойке контрабас с поломанным грифом, погрузил его на велосипед, привёз домой, приклеил к нему гриф, натянул струны и стал учиться играть на контрабасе.

- То есть, вот то, что кто-то выкинул инструмент, может быть толчком к созданию группы?

С. С - Можно и так сказать. Точнее, это был не толчок к созданию группы, это был толчок к моему увлечению. Потом, в медучилище мы учились с приятелем Ильдаром, который меня потом познакомил с Данилом.

Д.К. – Да. Мы увиделись с Сергеем и, наверное, так, энергетически, прониклись друг к другу. Было предложение, не помню, от кого оно исходило, но мы решили объединить наши активы. (смех)

- Это был какой год?

Д.К. – Наверное, 89-й.

С.С. – Да, 89-й.

- И вы еще были школьниками?

Д.К. - Да, мы были школьниками.

С.С. – Я уже был полумедбратом. Я в медучилище учился.

- Очень как-то много воспоминаний осталось таких, мимолетных, но именно ташкентских ребят, что «я участвовал в развитии группы «Игрушка из Египта», и вот тот тоже». Большое количество музыкантов прошло через ваш коллектив именно в Ташкенте?

С.С. –Дело, наверное, даже не в том, что они прошил через наш коллектив. В то время в Ташкенте, с одной стороны, было мало групп, а потом их резко сразу стало очень много. То есть, вот это движение тогда только начиналось, и все друг друга знали.

- Ташкентский рок-клуб был?

С.С. - Да, был. Но он неофициальный был.

Д.К. – Было довольно большое сообщество театралов, и мы в этих кругах вращались. Потом, мы первые вышли в Ташкенте на улицу, на центральную улицу. Там только художники рисовали, а музыку никто не играл никогда. Мы просто вышли и играли прям свою музыку. Отсюда пошли знакомства со всеми проходящими мимо музыкантами. Это было такое сообщество. У нас была студия в центре города, с круглосуточным доступом, с телефоном.

С.С. – С бо-о-ольшими тараканами. (смех)

Д.К. – В общем, у нас были достаточно хорошие условия, чтобы что-то создать, никто не мешал. И нам это там удалось. Уезжали мы оттуда с премией за первое место на ташкентском рок-фестивале.

- Сильно.

С.С. - В принципе, дальше некуда было развиваться.

- А как вообще название получилось? Понимаю, это глупый вопрос, вы сами, может быть, и не помните, но все же?

С.С. - Да, на самом деле, все просто. У меня была группа, которая называлась «Центральный телеграф Египта», а у Данила была группа «Игрушка», и когда мы объединились, получилась «Игрушка из Египта».

Д.К. – Но произошло это непосредственно перед выходом на сцену. То есть, мы репетировали, а названия у нас не было. Оно было достаточно быстро вот так вот собрано. И очень, видимо, интриговало, потому что нас всегда преследовал этот вопрос. И каждый раз каждый хотел услышать что-то совершенно необычное в ответ, а слышал буквально то, что сейчас Сергей рассказал.

С.С. – Просили кратко. (смеется)

Д.К. – Лучше всего на этот вопрос отвечал Миша Котов, он тут на записях на трубе играет. Уже от отчаяния, невозможности больше отвечать на этот вопрос, он сказал: «Это не мы так называемся, это нас так называют».

- О’кей. Давайте еще одну вещь послушаем, она будет называться «Блюз». Это будет такая медленная и красивая композиция.

- Группа «Игрушка из Египта» у нас в подкасте. В гостях Данил Кириллов и Сергей Сыров – музыканты, которые принимали участие в живом концерте на радиостанции «Ракурс». Мы разговариваем  о творчестве группы, обсуждаем этот концерт. Ребят, ну вот вы вспомнили ташкентские времена. Вы сейчас в Москве. Понятно, что в какой-то момент вы переехали в Москву. Почему? Просто, чтобы учиться, развиваться самим, или это было с точки зрения перспектив вашей группы?

Д.К. - Ну, как я уже говорил, мы творчески в Ташкенте дошли до той точки, что дальше развиваться – это надо было куда-то уезжать. А куда – непонятно. А тема Питера, Москвы она всегда манила, потому что здесь уже это было цивилизованно собрано в рок-клубы. Большое количество народа, единомышленников, музыкантов. Всегда хотелось перебраться. И мы поехали поступать. И каким-то чудом поступили оба на режиссерский факультет. Поступили, у нас появилось общежитие, и в течение года мы перетащили всю группу.

С.С. – Через это общежитие. (смех)

- То есть, реально вся группа смогла перебраться в Москву, не только вы с Сергеем?

Д.К. - Руслан, барабанщик, Зиганшин. Два брата с нами играли. Ильдар Зиганшин, покойный, саксофонист, который нас с Сергеем познакомил. Он перебрался. Марианна - скрипачка. Звукорежиссер уехал в Питер, Виталик. В принципе, да, все были сюда переброшены. Но здесь началась совсем другая история. Плюс мы попали в настоящее сообщество музыкантов в Институте культуры, которые учились джазу. И это дало сильное изменение вектора, скажем так, музыки. Из просто рокеров мы стали людьми, которые слушают достаточно высокую музыку. Очень интересную, сложную, и много. И находятся в сообществе подобных людей.

- Кто из ребят ташкентских до концерта на «Ракурсе» дожил? Ты, Данил, уже перечислил многих, все здесь играют или уже начал изменятся состав?

С.С. – Нет, на этой записи собственно из Ташкента только мы с Данилом играем. А остальные люди – это уже московские товарищи. Трубач Михаил Котов, он, собственно говоря, можно сказать, сыграл значительную роль именно в этом московском периоде. Мы здесь уже не могли играть то, что играли в Ташкенте. Во-первых, это нам уже было не интересно. А во-вторых, тому кругу, в который мы попали, это было не интересно. Хотелось как-то экспериментировать. Ты в начале программы сказал: «Будем искать, откуда взялась эта музыка». Я до сих пор этот вопрос себе задаю, и до сих пор не знаю ответа. Это было какое-то единение образа жизни, общих каких-то стремлений, каких-то идеалов.

- Какая-то театральность вообще от вашей музыки постоянно чувствуется. Потом и в песнях это будет прямо очевидно. Вот это какая-то театральная музыка, да, нет?

С.С. – Ну, мы всегда стремились, помимо того, чтобы, собственно, играть музыку, мы еще стремились к некоему перфомансу. У нас все время были идеи по созданию какой-то танцевальной группы, которая бы под нашу музыку…  При этом, это не группа поддержки, где на заднем плане девочки танцуют, нет, это были все-таки сложные художественные образы, сложная пластика, свой язык. Мы хотели, чтобы помимо музыкального был еще язык пластический.

Д.К. – Если попытаться проанализировать каждую отдельную композицию, которая звучит в этом эфире, наверное, они все пронизаны театральными терминами, так сказать. Там полно лейтмотивов, канва, финал. Еще куча каких-то историй музыкальных. Песня и текст здесь, наверное, немного отступают по сравнению с тем, как люди разговаривают инструментами, ломаются ритмы, темпы. Это все очень продумано, выверено, есть некие образы.

- Какая-то режиссерская концепция в этом есть?

С.С. - Безусловно. Каждую композицию мы пытались построить. Так называемая внутренняя драматургия в ней присутствует, хотя на первый взгляд кажется, что это набор таких самостоятельных кусков. Но если вслушаться, то это все-таки от одного к другому. Это такое последовательное движение развития мысли. Человек же никогда не думает одну мысль в голове, у него всегда много мыслей, и мы как раз про это пытались.

- В иерархии театральных вузов Институт культуры не на первых местах. Но в то же время у меня огромное количество знакомых, близких друзей, которые учились в Институте культуры, и которые вспоминают это время с огромной теплотой, и именно конкретно этот институт. Потому что как раз была на левом берегу какая-то такая атмосфера. Почему так получилось?

Д.К. – Вообще, потрясающее место было. Особенно, если проникнуться и понять, что два человека принимают решение и на следующий день вылетают из Ташкента в Москву, один за другим. И вот вечер, мы идем по этому незнакомому месту, ландшафту. Ничего не видно, разговариваем. И вдруг выходим на берег реки (это канал). Очень необычное ощущение – дорога кончается рекой. (смеется) И ничего не знаем больше пока, поступим мы в институт или нет. И начинается знакомство со всем, с ребятами поступающими и так далее. У нас, конечно, очень хороший преподаватель был, ныне, к сожалению, покойный – Виталий Михайлович Миллер. Он в ГИТИСе преподавал и решил провести такой эксперимент – набрать курс в Институте культуры и преподавать режиссуру театрализованных представлений.

С.С. – Конечно, все это отразилось у нас в творчестве. Записи, видео тех лет, - там всегда происходит действие на сцене. То есть никогда не бывает так, что просто сидит музыкант на табуретке и исполняет что-то красивое.

- У вас танцовщица была, да?

- Д.К. – Да, две было. Это была такая свободная пластика. Одна из Бурятии, Рома ее звали…

С.С. – Хотя девочка.

Д.К. - … И Оксана Тарасова. Они самостоятельно, в принципе, делали костюмы. Иллюстрировали телом, движениями ту музыку, которую мы играли.

- Только себе делали костюмы или всей группе?

Д.К. – Нет, только себе.

- А у вас была какая-то концепция визуальная? Не только, что вы играете, но и как выглядите на сцене.

- Мы пришли в один момент к занятию джаз-танцем, это нас немножко раскрепостило. А дальше, по сравнению с тем, во что ты одет, в футболку там, джинсы, в одинаковых мы или нет, это было, наверное, не так важно. Мы старались действовать на сцене одинаково. То есть какой-то нервный  момент, кусок в песне, все об этом знали, и не могло происходить так, что один из участников мог медленно уйти по своим делам. Все хватали эту эмоцию и играли. Необязательно было дергаться сильно, но если в этом месте напряжение, то все участники сцены знали, что в этом месте напряжение.

- О’кей. Давайте еще одну вещь послушаем с живого концерта группы «Игрушка из Египта» на радиостанции «Ракурс». Она называется «Глазами игрушки». Это получается почти заглавная вещь, да?

Д.К. – Они все заглавные.

- У нас в гостях Данил Кириллов, Сергей Сыров. И давайте уже, наконец, поговорим о музыке. Сложный вопрос, потому что музыки очень много, музыка очень разная. Кажется иногда, что это довольно фрагментарная вещь, но на самом деле все это было выстроено в определенной концепции. Ребят, какие, вообще, музыкальные влияния, потому что тут и регги, тут и арт-рок, где-то и King Krimson слышно, очень много всего. Что повлияло с точки зрения музыки на вас?

Д.К. – Нам очень часто говорили такой комплимент, что мы ни на кого не похожи.

- Так и есть.

Д.К. – На самом деле, это не совсем так. Просто очень много источников того, на что мы опирались, кого мы слушали. Надо все это переслушать, чтобы понять. Кого-то одного, конечно, не было, но, наверное, доминировал весь тот период Майлз Дэвис. И дальше пошло то, что вокруг него, рядом. И рэп, Public Enemy, и King Krimson совершенно правильно ты упомянул. Дальше, наверное, Сергей продолжит, что еще.

С.С. – Ну, Public Enemy не очень рядом с Майлсом Дэвисом (смеется), но, тем не менее, ими тоже вдохновлялись, да. Все, что интересное происходило, за исключением попсы, нас интересовало. Это была и какая-то битая электрощина. Я сейчас не помню названия этих групп, но помню, у меня прямо штабелями лежали эти кассеты какой-то электронной музыки.

- Вроде электронной составляющей у вас особо нет.

С.С. –Я пытался это понять, мне это было интересно. Может, это не настолько ярко прослеживается у нас в записях, как тот же модальный джаз дэвисовский, но я в себя эту культуру впитывал, мне это было интересно. У нас и Public Enemy не очень-то прослеживается…

- Ну, в общем, да. (смех в студии)

С.С.  - …но, тем не менее, мы это тоже слушали, и я не могу сказать, что это тоже не оказало на нас влияние.

Д.К. – Тут можно даже по периодам, не то, что даже по фамилиям. Мы изучили кул-джаз, модальный джаз, возникновение джаз-рока. То есть, яркие представители, много композиций, многократное прослушивание. Вот будет звучать композиция «Снятся ли вам змеи?», там, например, я отчетливо помню, что в проигрышах используется луповость, мы как бы играем кольцом. Меня лично эта мысль, меня лично, посетила после прослушивания MC Solaar, композиция Caroline. Я услышал и меня просто как-то это восхитило. Такая музыка, она как бы стоит на месте и при этом движется ритмично. Мы втягивали в себя все. Мы сейчас немножко опустили русский рок, он тоже повлиял. Культ текстов, смыслов. Гребенщиков тут, конечно, всегда лидировал.

- Вот сейчас вы много про джаз говорите, но это все-таки не джаз. Наверное, это какое-то хитрое направление рок-музыки? Или нет?

-Д.К. – Никто не говорит, что мы играли какой-то классический джаз. Мы принимали эти сигналы на себя, пропускали через себя, и это все у нас внутри как-то скрещивалось. От джаза хотелось взять мелодику, от рока хотелось взять какой-то жесткий ритм, наверное.

- Энергетику, наверное.

Д.К. - Да, энергетику. В результате все это преобразовалось в такой микс.

С.С. - Блюз, который мы прослушали, по своей сути он мог бы быть достаточно обычным по своему восприятию нормальным блюзом, но...

- Но?

С.С. – Но это не интересно, взять и сыграть просто блюз. Поэтому он начинается с того, что музыка туда врывается. Она агрессивная, какая-то индустриально-альтернативная. Ничто не предвещает, что мы сейчас упадем два раза в темпе и начнем играть обычный блюз. Но вот этот контраст – он просчитан, в этом и есть некая театральность. Также мы выходим из этого блюза.

- Ну, вообще, у вас солирующим инструментом была труба. Случайно так вышло или вы специально искали трубача?

С.С. – Я бы сказал, что это, наверное, какое-то кармическое совпадение. Потому что я не могу сказать, что мы точно искали трубача.

- Но труба – это была фишка ваша, совершенно точно.

Д.К. – Первый раз он появился  у нас в общежитии в гостях. Пришел с кем-то и сидел молча у стены. Играл он на трубе – это все, что было о нем известно. Прошло где-то полгода, я помню, были какие-то пертурбации в составе, и мы с Сергеем сели: что, как делать? Почему-то вспомнили про инструмент трубу, вспомнили человека, который в этом разбирается. Пошли его искать, нашли, потому что мы его знать не знали. Вышли к нему с таким предложением. Он сказал: «Хорошо, это интересно. Только послушайте и вы меня». Собственно, отсюда вылез весь этот Майлз Дэвис, весь такой бэк-граунд, который пришлось в себя как-то впустить, иначе бы мы не могли сотрудничать, потому что наше восприятие было достаточно примитивным, рокерским по сравнению с тем, какая многогранная музыка может быть.

- Я на этом концерте ракурсовском обнаружил вещь, в конце которой 4 минуты чистого инструментала и где-то секунд 40 текста. То есть явно был такой не перекос, но акцент в сторону музыкальной составляющей. Текстам как-то меньше внимания уделялось?

Д.К. – Кажется, я понимаю, о какой композиции ты говоришь. Если это композиция «Театр», то в принципе, она так и задумывалась.

- Ну да, мы ее сейчас будем слушать.

Д.К. – Там задумка как раз была такая: пустить вначале некий короткий, но емкий и эмоциональный текст, который бы задал некое настроение, а дальше уже разговаривать инструментами. Это импровизация. Вот все, что звучит в этой композиции, это родилось, в общем-то, как импровизация. В записи она, конечно, уже немного  срепетированная, заученная, но, тем не менее, это все равно импровизация. В этом фишка.

- Как вообще эта сложная музыка рождается? Как это получается? Как вы договаривались вот об этом всем сложном?

С.С. – Ну для меня всегда сначала всегда рождается ритм, какая-то элементарная басовая партия. То есть, некий рифф, ты его играешь и чувствуешь, что он тебя вроде как заводит. Ты играешь его Даниле, и видишь, что ему это тоже интересно, и он начинает как-то откликаться своей гитарой. А дальше как комок начинается, - сидишь, импровизируешь, импровизируешь, импровизируешь: «А давай тут такую тональность возьмем». – «А, давай». Раз, какое-то движение пошло. Появляется какой-то вектор, который подхватывает Миша. Он понимает, что здесь можно какую-то мелодию сделать. То есть одно за другое цепляется. Тут словами не объяснишь, это процесс.

- Ну, давайте послушаем этот разговор на языке музыки. Как раз та композиция, о которой мы только что говорили – «Театр». Четыре минуты очень разнообразной музыки и яркое вступление текстовое. Обещаю совершенно не сокращать эту песню.

- Группа «Игрушка из Египта». Вещь называлась «Театр». Мы только что договорились, что это разговор на языке музыки. Да так, в общем, оно и есть. Данил, скажи, пожалуйста, вот с точки зрения концертов, что было? Где выступали? Насколько это было часто? Большая ли была аудитория? Кто вас слушал, и кто на вас ходил?

Д.К. – Было, наверное, очень много групп и очень мало клубов. Из ночных я помню только три. Я могу ошибаться. Один из них «Арлекино» - пафосный, большой, дорогой. Второй не помню, но он был ночной. И третий был, конечно, Sexton, клуб «Ночных волков», все это так круто. Работал он ночью, то есть круглосуточно, туда иностранцы ходили. Это вот Москва начал 90-х. Мы туда попали сначала со своим предложением выступить у них. Нам было предложено выкупить  билеты, распространить их, и на таких условиях можно было выступить. Мы распространили эти билеты, вернулись еще за одной партией, видимо, у нас был такой круг людей. Набили этот Sexton своими фанатами, друзьями и прочими людьми, после чего Sexton нам предложил выступить у них на Новый год, когда они нам уже платили деньги. Были клубы «Не бей копытом» не помню еще названия, они не были ночными. То есть мы искали любые возможности, где выступить. Рынок не был таким цивилизованным, скажем так, как сейчас.  Не было, начнем с того, интернета.

- Зато флаеры были, афиши на всех столбах.

С.С. – Мы сами рисовали афиши, я помню.

Д.К. – Да, у нас всегда были рисованные афиши, настоящие. Обязательно художник рисовал тушью. Обычно Виталий Жидков нам в этом помогал. Ну, дальше мы по заборам их клеили. Ну, собственно, это был единственный способ оповестить. Ну, радио «Ракурс», понятно, точка притяжения. Ну, фестиваль я помню этот прекрасный, «Найденное поколение». Длился он 24 часа, мы играли первыми на нем. Там даже какая-то телепередача к нам подошла, взяли интервью, показали по телевизору. Вот это - да, была интересная попытка. Прямо 24 часа по полчаса выступали группы, вот столько вот групп, они назывались «Потерянное поколение» или «Найденное». (смех) Это одно и то же. (смех)

- С точки зрения продвижения своей музыки, вы какие-то цели ставили? Завоевать весь мир, стать группой номер один, заработать кучу денег?

С.С. – Знаешь, на самом деле, с этим сложно всегда было. Мне всегда хотелось исследовать какие-то глубины музыки, придумать что-то свое, действительно, непохожее. Но когда я задумывался, например, хочу ли я 365 дней в году ездить по гастролям, играть на сценах, зарабатывать на этом деньги, вот у меня никогда однозначного ответа на этот вопрос не было. С одной стороны, может быть, да. А с другой стороны, может быть, и нет.

Д.К. – Я понимаю, что если бы мы были привлекательны для кого-то в тот момент, с нами трудно было бы найти компромисс, как эту музыку причесать и сделать…

- Если бы нашелся такой серьезный менеджер?

Д.К. – Да, как ее сделать, в каком формате. Радийном формате, еще каком-то формате. Как минимум, он должен был разбираться на уровне Миши Котова в музыке. Ну как? Ее же не порежешь, ничего. Она вот есть, какая есть. Она многим нравилась, но что-то с ней сделать, ее как-то причесать, упаковать…  Мы и сами бы могли сделать. Мы же умышленно отошли от  банальной подачи песни.

С.С. – Да. Для меня просто коммерческая история музыки закончилась еще в Ташкенте. Помнишь, когда нас пригласили играть какой-то концерт, мы тогда такие воодушевленные бежали со своими инструментами? Прибегаем, а нам говорят: «А зачем инструменты? Скрипач нам не нужен. Гитары вы не будете подключать. Просто постойте, потанцуйте и типа поиграйте». И нам предлагали за это деньги заплатить. А мы туда бежали, думали, что нас позвали сыграть какую-нибудь свою песню.

- С другой стороны, посмотрите, есть же пример группы Pink Floid, которая начиналась вообще как некоммерческая история. Что они на своих первых альбомах делали – это скорее непонятная, чем понятная история. Тем не менее, шаг за шагом, это как-то пришло к таким вещам, которые нравятся всем абсолютно. То есть, абсолютно общепонятная музыка. Вот могло бы у вас, при каком-то удачном стечении обстоятельств, так это развиться?

С.С. -  Ну, при удачном течении обстоятельств, думаю, могло бы, конечно.

Д.К.- Удачная студия, удачный саунд-продюсер - и вот она, удачная запись. Но вот неудачное время 90-х…  То есть, где она, система ценностей? Россия молодая была в этот момент. (смех) И какая именно она, было непонятно. А мы двигались по инерции. Мы и наши коллеги, группы. Я помню  «Над всей Испанией безоблачное небо», я иду по Арбату, и на всех столбах расклеено. Мне очень нравилось это название.

- А музыку слушал этой группы?

Д.К. - Плохо помню. По крайней мере, на одной площадке мы не оказывались. Они всегда были параллельно, мы были в одном движении.

- Они тоже играли на ««Ракурсе». И я очень надеюсь, что вскоре мы тоже с ними поговорим и их концерт послушаем. Записи у вас в итоге получились, ребят? Ваши записи?

Д.К. – Наверное, нет. Было много-много попыток, и студийных, и домашних и так далее, но…

С.С. – Как факт, просто как факт: «Вот есть у вас студийная запись?» - «Да, есть». «Нравится ли она вам?» - «Нет».

- Тем не менее, если набрать в интернете «Игрушка из Египта», кое-что можно услышать. Вот это что за записи?

Д.К. – Ну, я думаю, там с концертов выложено большинство, нашими друзьями, кто тогда мог снимать. Потому что камер тогда тоже было немного, и нечасто была такая история, что можно было заснять видео. Но что-то осталось, оно выложено.

С.С. – Есть в интернете еще записи, которые можно назвать записями. Это можно рассказать, как мы их сделали. Помнишь, ты купил клавишный инструмент под названием «Корг Тринити» и жесткий диск к нему? И мы сели с Данилом на кухне и записали альбом. Этот жесткий диск позволял записывать живьем гитару и бас-гитару, а все остальное было записано на клавишах. Получилась более-менее качественная история, ее можно слушать, ее можно ставить.

Д.К. – Это, кстати, звучало целиком, весь материал, на радио «Рокс». В таком ночном, полуночном эфире. Прямо с интервью. И были поставлены все композиции. Там я Лепса увидел в первый раз. (смеется)

С.С. – Я тоже.

Д.К. - Мы выходили, он заходил. Такой приятный молодой человек, поздоровался, удачи пожелал. А, был еще довольно интересный момент. Проходит год, я стою возле машины, что-то у меня случилось, то ли колесо спустило, то ли бензин кончился. И я смотрю, стоит водитель, подхожу: «Извините, не поможете?» И он начинает мне помогать, мы разговорились, я ему сказал, что занимаюсь музыкой. И он спрашивает: «А что? Как?» Я называю: ««Игрушка из Египта»». Он говорит: «А я знаю. Я слышал этот эфир. Ехал за рулем и целиком слышал этот эфир». (смеется) Мне было, действительно, приятно - это какой-то апофеоз, это кто-то слушает.

- Я хочу сказать, что и концерт на «Ракурсе» многие слушали. Думаю, многие вспомнят именно вот это выступление. При том, что это были средние волны и радиостанция, что называется, для своих. Тем не менее, я думаю, десяток тысяч человек вас в этот момент слышало точно.

Д.К. – Это очень здорово.

- Не могу не спросить. Я так понимаю, уже после концерта на радио «Ракурс» к вам присоединился Максим Аншуков, у него потом пошло свое направление в музыке. Как вот это сотрудничество получилось?

Д.К. – Ну это был, на самом деле, довольно интересный этап. У нас как-то вот все творчество по этапам разделено. И музыкант, который появился со своим каким-то видением, мироощущением. И Мишу Котова сменил Макс Аншуков…

С.С. – Нет-нет, у нас еще до этого были концерты, когда и Миша и Макс…

Д.К. – Мы были знакомы еще за несколько лет до этого, и Макс, в принципе, всегда хотел играть вместе. И наступил, наконец, тот момент, когда мы попробовали и у нас получилось. И пошел еще целый огромный виток с Максом Аншуковым. Он тоже автор-исполнитель, он пел свои песни в «Игрушке из Египта» до той поры, пока мы не приняли решение разойтись. И тогда был придуман его проект «Ключевая».

- Который до сих пор успешно существует. Вы пустили к себе, можно сказать, в гнездо человека, который сам сильный автор. Это не было для вас какой-то опасностью? Понимаете, огромное число классических рок-групп, которые существовали-существовали, потом - раз, появляется сильный человек, и все разлетается, как взрыв сверхновой.

С.С. – Да нет, когда ты говоришь про примеры классических рок-групп, нам-то в отличие от всех этих известных монстров делить-то было нечего.

- А здесь вопрос-то не в деньгах, естественно, здесь вопрос в творческих амбициях.

С.С. – А как поверишь творческую амбицию? Творческие амбиции – это авторские права. А авторские права во всем мире стоят денег. У нас они не стоят ничего. Поэтому нам в этом плане делить, терять было нечего. А вот опыт, опыт получить от этого общения Максу, я уверен, интересно было с нами. Получить какой-то наш наработанный…

Д.К. – Это иное прочтение его материала. Как если бы…

С.С. – Нам было интересно поиграть в его мелодике, попробовать раскрыть его текст. Это был такой взаимный процесс, я считаю, мы друг другу хорошо помогли в тот момент творчества.

- Общаетесь сейчас?

Д.К. - Да, конечно. И на концертах бываем.

- Ну, значит, это точно был позитивный опыт. Потому что, если через 20 с лишним лет общаетесь, значит, все было хорошо.

С.С. – Абсолютно позитивный.

Д.К. – У нас были и победы, редкие такие точки. Например, мы играли с «Моральным кодексом» на одной сцене, это очень запомнилось. Попали в президентскую компанию «Голосуй или проиграешь», приехали в город Владимир, и нас там встретили ведущие «Европы Плюс». Тут тебе и гостиница, люксовый номер, и выступление на самой центральной площади вечером – это было очень здорово. Были выборы, была угроза возвращения коммунистов, была истерия по этому поводу, были выделены большие деньги артистам, которые поддержали Бориса Николаевича Ельцина. На эти деньги, не знаю куда другие звезды поехали, а нам достался Владимир. (смех) Город прекрасный, отличное выступление, теплый прием. Прямо как будто ты признан, как будто все случилось.

- Ну что ж, давайте еще одну вещь послушаем из концерта группы «Игрушка из Египта» на радиостанции «Ракурс». Она называется «Проснись».

- У нас в гостях Данил Кириллов, Сергей Сыров. И вот мы дошли в разговоре до момента, который не очень приятен, конечно, но все же. Данил, ты уже сказал, что в какой-то момент вы решили, что проект закрывается. Когда это было и почему?

Д.К. – Это было сразу после концерта, прямо в гримерке. Это был концерт в какой-то школе, это был выпускной. Не очень представляю на выпускном такую музыку, однако это было так. Это было спонтанное решение мое и Сергея. Могу ошибаться, поправь, если что. Как-то стало переплескиваться через край это творчество. Слишком много авторов, слишком огромная программа, слишком много накоплено и непонятно, куда идти. Макс немножко в свою сторону, мы поддерживаем какие-то традиции, созданные с Мишей, и их тоже вроде переросли, настало такое распутье. На самом деле, это не был конец проекта - это был конец этого проекта. Потом была пауза, а потом мы воссоединились с Сергеем, и новый этап пошел.

С.С. – А, так ты сейчас не «Игрушку» закрывал, ты сейчас закрывал историю с Максом?

Д.К. – Да. Далее была пауза, и далее мы собрались заново с Сергеем. Новая концепция, мы немного увлеклись фанком, танцевальностью. Отсутствие поломанных этих размеров и прочих исследований внутри музыки. Мы постарались привести ее к более съедобному, что ли, виду.

- Это была «Игрушка из Египта»? Также и называлась?

С.С. - Да, также и называлась.

Д.К. – Это уже, наверное, ближе к 2000-м, 98-99-й. Мне была предложена работа арт-директором в клубе Lucky Pizza, на Фрунзенской набережной стоял дебаркадер прямо на воде. Я, конечно, с радостью взялся за эту работу, и таким образом, мы опять как бы вошли в эту тусовку.

- То есть, появилось естественным образом место, где можно спокойно играть. Как самому себе не замутить концерт?

С.С. – Да, Данил сидел, отслушивал демозаписи, которые ему приносили так же, как мы несколько лет тому назад.

Д.К. – Просто возникла тусовка эта опять. Появились те люди, которых ты знаешь, место притяжения, концерты. Была вот такая музыка, у нее есть своя публика, и - добро пожаловать.

- Понятно. И насколько это было успешно? Сколько продолжалось?

С.С. – Продолжалось это недолго. Но, на самом деле, мне очень нравятся идеи, которые мы тогда заложили. Я думаю, что, если бог даст, разовьем их. Это было совмещение, с одной стороны, такого рока классического, с другой стороны, немножко танцевальной музыки мы туда добавили. То есть, более ровные ритмы, более фанковая, ритмичная гитара.

- Более модная такая в конце 90-х – начале 00-х музыка.

Д.К. - Ну да, да.

- В общем, это был мировой на самом деле тренд. Один мировой тренд был в сторону такого ню-метала, а второй - в сторону такого сплава рока с танцевальной музыкой.

Д.К. – В «Джунглях» мы, наверное, стиль джангл адаптировали под живое звучание. И прочие были композиции, которые прямо рейв напоминали, они вообще могли быть без текста. Это уже называли очень необычным. Это была электронная музыка, сыгранная руками, без сэмплов, без диджеев.

- Почему это не пошло дальше?

Д.К. – Не пошло дальше, видимо, потому, что у всего, рано или поздно, наступает вопрос: а что это? Это мое хобби, я вот люблю огород вскапывать и играть музыку вот такую. Или это то, чем я хочу зарабатывать, но у меня не получается. Или это то, что у меня не получается совмещать со способами зарабатывания и играть такую музыку, и делать вид, что все хорошо. Потому что очень трудно играть такую музыку, а деньги брать из другого места.

- Финансовый вопрос, на самом деле, да, губит огромное количество творческих вещей. Так было, так есть, так будет, к сожалению. Все это похоже на закон природы.

С.С. – Нет, мне еще кажется, что это вопрос как бы технологий, которых у нас нет. Если бы в тот момент появился какой-нибудь грамотный продюсер, который знал, куда это направить, наверное, у нас что-то бы и получилось.

- Это отсутствие как раз такого, полноценного шоу-бизнеса, который есть за рубежом. Огромное количество небольших клубных групп без гигантской раскрутки, миллионных тиражей прекрасно существуют, зарабатывают на жизнь. Занимаются тем, что они любят. Им не приходится, как ты, Данил, только что сказал, задавать себе вопрос, как это совмещать, если это финансов не дает. А что дает финансы, не позволяет по времени делать музыку в том объеме и таком качестве, в каком ты хочешь.

Д.К. - Ну да, это требует абстрагированности некой от социума, каких-то социальных проблем.

- Тем не менее, у тебя был и есть, я так понимаю, проект, которым ты занимаешься.

Д.К. – Да. Но не сказать, что это то, чем я занимаюсь каждый день, и на это живу. Нет.

- Это хобби?

Д.К. – Да, можно назвать это хобби. То есть, на данный момент есть песни, проект Gringo Music. На данный момент он в таком состоянии, что если концерт, мы готовы выйти и сыграть. Но, в принципе, внимание я трачу на другие вещи, а музыка она, наконец-то, какое-то такое свое место нашла.

- Ну, в двух словах расскажи. Gringo Music  - это не очень же похоже на «Игрушку из Египта», я так понимаю? Не очень похоже даже на то, что вы с Сергеем вместе делали после периода с Максимом.

Д.К. - Это, наверное, мое личное увлечение латиноамериканской музыкой.  Я в том регионе побывал, посмотрел, как это делается. Из первоисточников, скажем так. Это такая вот музыка, немножко утилизированная.

- Ну, давайте послушаем, а потом немного обсудим вот этот проект - Gringo Music. «Всё заблокировали на» - так песня называется?

Д.К. – Да.

- Это проект Gringo Music, Данил Кириллов. Данил, ты эту песню когда написал? Где-нибудь в апреле 2020-го?

Д.К. – Нет, эта песня написана за полгода до введения санкций по поводу объединения Крыма с Россией. Очень злободневно получилось. Никакого не было умысла совмещать эти два события, но они очень совместились. И, кстати, многие просят спеть, очень хотят услышать, находят в ней действительно что-то веселое, есть в ней такое «а нам все равно». (смеется)

- То есть, с этим проектом где-то выступаешь?

Д.К. – Да, но сейчас это менее возможно. Ждем, пока всё разблокируется на. (смеется) Я думаю, с удовольствием с Сергеем что-нибудь сыграем.

- Сергей, у тебя музыка сейчас в каком виде? В виде хобби, вечерком струны пощипать? Или где-то ты играешь, что-то делаешь?

С.С. – Нет, у меня творческий отпуск, скажем так. Недавно, примерно год назад, я опять взял в руки инструмент, начал что-то придумывать, но пока это не оформилось во что-то законченное. Думаю, это еще в будущем.

- Вот мы много обсуждали, какое огромное количество разных влияний было на «Игрушку из Египта», когда все это было в расцвете. Какую музыку сейчас, Сергей, слушаешь?

С.С. – Вереницы кассет сейчас нет, да кассеты сейчас и не нужны. На самом деле вот тут, наверное, произошла какая-то метаморфоза со мной, я стал довольно избирателен, что ли. Если раньше я мог, наверное, впитывать все и вся, та база, которая впитана была тогда, наверное, я в ней как бы и остался. Ничего нового, принципиально нового, я для себя открыть не могу. Если я открываю какие-то новые имена, то все равно это что-то из той школы. Я вот, например, современную музыку - российскую, западную - я ее тоже не воспринимаю. Когда мои дети слушают Федука, я схожу с ума, у меня волосы шевелятся. А ведь его слушают же, стадионы же собирает чувак.

Д.К. – Я здесь во многом с Сергеем солидарен. Ну, наверно, изменилось… Появился культ звука, треки громкие, четкие, ясные. Но, наверное, когда у артиста впереди всего стоит задача сделать громкий трек, работать на позитиве… Ну, не буду распространятся, очень многие треки выглядят так, как будто они вышли из одной студии, записаны одним человеком и написаны одним человеком, и даже голос. У меня работа связана с дизайном, очень много за компьютером сижу. Желание что-то слушать есть, а возможности искать нет, и поэтому я ставлю что-то абстрактное всегда. Какую-то даже музыку, в которой минимально информации, нет мелодии, текста, а она скорее состояние, поток сознания.

- А за рулем?

Д.К. – За рулем? Я часто вообще ничего не слушаю за рулем. Вот здесь я, наверное, как и Сергей, очень сильно напитался музыкой, тем временем.

С.С. - Скажем так, последний альбом, который меня зацепил, это была Metallica, Death Magnetic. Хотя мы говорили, что мы металл никогда не играли и не смотрели в эту сторону, этот альбом меня прям зацепил очень сильно.

- Ну что же, вот такая история. На самом деле, у меня тоже был очень длинный период, когда я не слушал вообще ничего. Потом вдруг как-то включилось снова. А знаете, там, где послушать, там и сыграть, на самом деле. Сергей Сыров, Данил Кириллов у нас сегодня в гостях, группа «Игрушка из Египта». Мы слушали, точнее, заканчиваем слушать концерт на радиостанции «Ракурс», январь 1995 года. Мы сейчас послушаем в завершение композицию «Снятся ли вам змеи?» Ребята, вам большое спасибо, что пришли, что поговорили. Было, что обсудить, было, что вспомнить. Данил, Сергей, спасибо вам большое и удачи.

Д.К., С.С.- Спасибо. Спасибо.

С.С. – Огромную радость испытываем, что видим тебя, что радио «Ракурс» поднимет свои материалы и выложит их. Покажет, что же такое тогда происходило, 25 лет назад.

- Ну, еще один вопрос, под конец. Что сейчас чувствовали, когда эту запись слушали?

С.С. – Для меня это было, на самом деле, конечно, откровение. Потому что я, если честно, забыл этот концерт. Данил мне когда напомнил, прислал эту запись, я ее включил, и она заиграла, я сразу все вспомнил. Такого потока сознания, причем, довольно ясного сознания в музыке, я не ожидал услышать. Меня это приятно поразило, удивило. Я даже где-то гордость испытал.

Д.К. – Не знаю, как слушателям. Мне лично, конечно, это как-то соединяет себя с собой. Ты видишь, каким ты был, это какая-то очень важная реперная точка.

- Точка сборки.

Д.К. – Да, это очень важный момент.

- Ну, что же, здорово. Спасибо еще раз, Данил. Спасибо, Сергей. И слушаем «Снятся ли вам змеи?», группа «Игрушка из Египта», подкаст «Живьем. Четверть века спустя».